Твой первый - единственный
Шрифт:
– Спасибо, ты сделал мой день, – я открыла коробочку и сразу съела сладость, смакуя вкус миндаля во рту.
– Да не за что. Больше не дуешься?
– Дуюсь, но уже меньше.
– Так… как твои дела?
– Эм… хорошо, – я отложила конфеты и принялась раскладывать картофель по тарелкам. Я колебалась – нужно ли рассказывать Диме о Вите? Мы, вроде как, не скрывали ничего друг от друга. Но отчего-то показалось, если заговорю о Шестакове, попросту расплачусь, не сдержусь. Я должна забыть его, я пыталась, прикладывала максимум усилий. Да и Димка точно не одобрит: он холодно относился к Вите, считал, что
Откровенно говоря, я… тоже так считала. Однако перед сном все равно вспоминала зеленоглазого мальчишку, что сжимал мою ладонь и смотрел так, словно видит звезду, падающую с неба. Мне хотелось верить в лучшее. Наверное, поэтому я не решилась заговорить о Вите. Думала, мы больше не увидимся. Вполне вероятно, то была всего лишь мимолетная встреча.
Но… как же я заблуждалась.
Глава 13 - Рита
Дима уехал рано утром, мы скупо попрощались, пожелав друг другу хорошего дня. Следом за ним квартиру покинула и я, сначала заглянула в универ, надо было закрыть зачет по английскому. Преподавательница меня мурыжила уже третий раз, будто специально оттягивая момент получения зачета. Она уходила дальше от тем, указанных в заданиях билета, задавала вопросы, используя лексику, которую мы не изучали. Одним словом, у меня создавалось впечатление, будто Жанна Дмитриевна хотела получить взятку.
Вот и сегодня она посмотрела на меня через тонкие стекла дизайнерских очков, поджав губы. И если у меня были реальные проблемы со зрением, то у нашей молодой англичанки их не наблюдалось, она просто дополняла имидж подобным элементом на лице.
– Ну что, Романова, сегодня опять будем блеять, или вы все-таки подготовились? – прищурившись, спросила Жанна Дмитриевна. Ей было чуть больше тридцати: каштановое каре, злой взгляд и, вероятно, подкаченные губы, которые она то и дело вытягивала в трубочку. Я и представить не могла, как у нее сдавали очники, но к заочникам женщина относилась предвзято.
– Я и в прошлый раз готовилась, – сказала, поправив съехавшие очки указательным пальцем. Иногда я носила линзы, теперь могла себе позволить подобную роскошь. Но в них было не очень удобно, казалось, какое-то инородное тело засунули в глаз, поэтому в институт предпочитала ходить без них.
– Ну да, – хмыкнула англичанка, жестом показывая, чтобы я взяла билет. И я, вытянув, пробежалась цепким взглядом по заданию. Мне не нужна была подготовка, чтобы начать рассказывать историю девушки, что жила на ферме и мечтала переехать в большой город. Однако Жанна Дмитриевна в своей излюбленной манере оборвала меня, закидывая абсолютно неуместными вопросами. Я ответила на все, и мы перешли к переводу.
– Чего замолчала? – спросила англичанка, когда я запнулась на третьей строчке.
– Этого текста не было в билетах, – взглянув на преподавателя, заявила я. Казалось, каждый раз она давала все более сложные задания, пытаясь заставить меня сдаться.
– На зачете могут быть темы, которые мы проходили на парах.
– Но этого не было на парах.
– А вы на всех парах были? – подловила Жанна Дмитриевна, а мне и ответить на это нечего. Не всегда удавалось сбежать с работы в институт.
Я опустила несколько незнакомых слов, пытаясь уловить дальше смысл текста,
– Нет, либо вы переводите все, либо я ставлю не зачет.
– Скажите честно, – выдохнула я, отодвигая листок. – Сколько?
– Что? – она захлопала ресницами, словно не понимала, о чем речь.
– Сколько вы хотите?
А дальше разговор перерос в скандал. И только когда я поднялась со стула, заметила на стене камеру, которая, видимо, и смутила Жанну Дмитриевну. Иначе, клянусь, она бы озвучила сумму.
Раздосадованная, я выскочила на улицу, подставляя лицо морозному ветру. Воздух до того был холодным, что обжигал легкие, а может, это нервы сдали, меня немного потряхивало. Мало проблем на работе, теперь еще и вуз прибавился. И если все наши забили, решив заплатить, то я не могла. Во-первых, стоимость зачетов и экзаменов по языковым предметам превышала норму, они всегда запрашивали больше пяти тысяч рублей. Во-вторых, это уже было дело принципа. Я учила проклятые билеты еще до сессии и на сегодняшний день знала их наизусть. Просто так сдаться – означает послать потраченное время в тартарары. А это будет неправильно, по отношению к себе неправильно.
Застегнув на все пуговицы пальто, которое давно пора менять, я помчалась на автобусную остановку, надеясь не опоздать на работу. Каким-то чудом влетела в забитую маршрутку, прижавшись к дверям всем телом. Пришлось ехать в полусидячем состоянии, отчего нещадно затекла шея. Хорошо еще пробок в городе не было, иначе мой позвоночник дал бы сбой.
Вышла я за две остановки до места назначения и, выдыхая пары теплого воздуха, побрела пешком, чтобы размяться. Под ногами хрустел снег, ветер задувал за шиворот, заставляя ежиться, а туман пронизывал до костей. Хотелось скорей заскочить в помещение, спрятаться от морозного декабря. Однако когда я подошла к «ДаВинчи», замерла на месте, замечая впереди Витю.
На голове у него был накинут серый капюшон от олимпийки, черная парка расстёгнута, Шестаков сидел на картонке, которую, видимо, положил на ступеньку, чтобы не запачкаться. Сердце предательски сжалось, я не ожидала его снова увидеть. Где-то под ребрами отдало забытой тоской. Витя выглядел до ужаса родным, словно время не властно над ним, все тот же восемнадцатилетний мальчишка.
Взяв себя в руки, я подошла к нему.
– Ресторан еще закрыт, – произнесла, не зная, что вообще должна сказать. Шестаков поднял голову, правой рукой скинув капюшон. Его короткие волосы забавно торчали в разные стороны, а изумрудные глаза напоминали первый день весны, когда все еще холодно, но лучики солнца уже согревают плечи.
– Привет, – сказал Витя, поднимаясь. – Слушай, я… я думаю, нам нужно поговорить.
– Разве мы не поговорили? – я постаралась обойти Шестакова, но он преградил мне путь.
– Романова, то, что ты видела тогда, это… – он запнулся, проводя ладонью по лицу. Казалось, Витя нервничал. – Это нельзя назвать изменой. Если бы я знал правду…
??????????????????????????– Это уже не имеет никакого значения.
– Ошибаешься!
– У меня нет времени на разговоры, – выдала, замечая, что с неба вновь начал срываться снег. Маленькие пушистые снежинки кружили в небе, медленно покрывая землю белым покрывалом.