Твой пока дышу
Шрифт:
С остервенением скрёб себя мочалкой, невольно вспоминая Линду, разрушаясь от её образа в голове ещё сильнее.
Бред какой-то… так не бывает. Не бывает! Я, сука, взрослый мужик! Сильный! Я пиздец какой сильный, без преувеличения, без бравады! Как так то, блядь… Я ведь трахал её десятки раз, почему в голове такой бардак? Что за идиотские мысли? Откуда это сопливое «использованный» на повторе? Почему эта грязь не смывается?!
Забыть. Просто забыть.
Омерзительно... Сама ситуация в принципе полнейший треш, но ощущение, что изменил любимой, вообще
Захожу в випку, прокручивая все возможные варианты развития событий. Так я думал. Наивный, блядь.
Вижу Лерку, замершую у выхода на балкон, плавно покачивающей бёдрами в такт музыке. Закрываю дверь, прохожу.
– Привет, – первое, что говорю, подходя ближе.
– Ты мне веришь? – спрашивает взволнованно.
Разворачивается и я вижу её руку, перемотанную скотчем. Вижу, что держит палец на спусковом крючке. Вижу направленный снизу вверх пистолет, вжимающийся в челюсть.
Делаю шаг назад, предчувствуя катастрофу.
– Веришь, Паш?! – вторит с вызовом, подкидывая подбородок стволом.
– Конечно! – заявляю убеждённо, без размышлений иду на переговоры. – Девочка, да?
– Да… – тянет с блаженной улыбкой, кладёт вторую руку на впавший живот, натирая.
Пользуюсь моментом, делаю шаг навстречу, но она явно чем-то накачана: отпрыгивает в сторону и верещит.
– Не подходи!!!
– Хорошо, как скажешь, – улыбаюсь, голос спокойный, уверенный. – Когда УЗИ? Хочу посмотреть на неё.
– Да хоть завтра! – хохочет и кружится по комнате. – Хоть завтра! Хоть завтра, любимый!
– На учёт уже встала? Анализы там, обследования, не хочу, чтобы с ней что-нибудь случилось… – продолжаю заговаривать ей зубы, всё ещё надеясь отделаться нелепым спектаклем.
– Я всё проверила! Она здорова! Здорова!
– Супер, но я бы сам убедился…
– Не веришь мне?! Как ты смеешь! Ты! ТЫ!
– Да я верю, Лер, конечно, верю… – снова натягиваю улыбку, тяну к ней руки: – Иди ко мне, а? Обнять хочу.
– Любишь меня?
– Конечно, Лер, спрашиваешь… ну? Иди же…
– Любишь – так люби! – выдаёт насмешливо.
Приказывает сесть на диван.
Приказывает
Приказывает снять трусы.
Садится в ногах и тупым механическим трением поднимает член в более-менее пригодное для секса состояние. Грёбаная физиология! Нихера не могу с этим сделать! Вообще!
– Прекратишь – спущу курок, – добивает, погладив его пальцем.
Разворачивается спиной, подаваясь вперёд ровно на столько, чтобы я не мог дотянуться до её руки, не пошевелившись и не выдав себя.
Всегда думал, что сексуальное насилие возможно только над женщинами. Чисто физически. Как глубоко я заблуждался… по самые, сука, яйца.
Всегда считал, что секс, даже самый паршивый, всё же плюс. Ну, тоже чисто физически. Что теперь? В точку. Заблуждение.
Я взрослый мужик. Самодостаточный. Сильный. Опасный, чёрт возьми! Я… сука, я голыми руками стольких на тот свет отправил, что ещё на первом году службы по контракту считать перестал. Я даже первого уже не помню… как… когда… зачем… Но я, как не прискорбно это осознавать, буквально раздавлен морально.
– Так не бывает… – нервно ржу над своим отражением, над пустым взглядом, над бледным лицом.
Я даже осмыслить это состояние не пытаюсь. Не хочу окрашивать его ни в какие эмоции, не хочу давать определения, не хочу ни с кем обсуждать, не хочу, сука, вспоминать.
Иду в комнату Линды. Падаю лицом в её подушку, заполняю лёгкие её запахом, притупляя внутреннее отвращение, подменяя картинки в голове очертаниями её изящных плавных форм, заглушая все голоса в голове её пением.
Сирена моя… моя нежная девочка на повторе затягивает мелодичную колыбельную, помогая наконец-то провалиться в небытие.
Утром запрещаю себе думать о случившемся. Просто блокирую в памяти все воспоминания, складывая их к тому ужасу, что происходил в горячих точках. Просто отправляю в ссылку. Без шанса на помилование. Безвозвратно.
Моюсь, тщательно бреюсь, готовлю себе полноценный питательный завтрак и еду к своим любимым женщинам всех возрастов. Они – то, что мне нужно. Они – лекарство от всех болезней. Они – моя жизнь.
Дверь открываю с ключа. Зачем звонить? Домой же захожу.
Захожу и первое, что вижу – мужские ботинки. Козырные такие, явно не дешёвые, явно не сантехника из жилищника. Чистенькие. Новенькие. Брендовая эмблема на стельке ещё не стёрлась.
Слышу гудение своей малышки из кухни. Лопочет что-то, объясняет, рассказывает, в основном прилагательными и междометиями, очень эмоционально.
Слышу голос Линды, принимающей непосредственное участие в разговоре.
Слышу приглушённый мужской смех.
Вижу, как побледнела мать, вышедшая в домашнем платье из одной из комнат.
– Ты… – шелестит одними губами.
Не привычное «Пашенька», не «сына», не «Паша», не угрожающее «Павел!» даже. Ты.
Игнорирую, прямо в обуви иду к кухне.