Твоя навеки

Монтефиоре Санта

— Успокойся, здесь нас никто не найдет. Все будет хорошо, — утешая ее и стараясь быть сильным, вымолвил он, но сам не верил в свои слова, понимая, что над ними властвует сила, которую ему не одолеть.

— Нет, ты не понимаешь. Они отправляют меня в Швейцарию. Они отсылают меня отсюда. Я их ненавижу!

— Как они все узнали?

София, подчиняясь первому импульсу, уже собиралась рассказать ему всю правду, но сумела вовремя остановиться. Родители велели ей не раскрывать тайны. Они настаивали на этом. Она боялась, что если Санти узнает новость, то он не сможет удержаться и не будет держать

ее при себе. Санти ворвется в дом, раскроет все карты и потребует ясности на правах отца ребенка. И тогда неизвестно, что сделают ее родители. Она все еще находилась в их власти. Родители могли отослать ее из страны и приказать никогда не возвращаться. Пока София была в Аргентине, она полностью зависела от их воли. Нет, она не смогла бы рассказать ему все, как есть. Она напишет ему обо всем из Женевы, когда родители не будут давить на нее своим присутствием. Она боролась с собой, так как самым большим ее желанием было облегчить душу и поделиться с Санти своей сокровенной тайной. Однако она решила, что пока не имеет права этого делать — правду ей предстоит нести, как крест, в одиночку.

— Они знают, — повторяла она, — и они в ярости. Они отсылают меня, чтобы я забыла о тебе.

Ее плач переходил в рыдания, она напряженно всматривалась в его лицо, ища в его глазах подтверждения того, что он любит ее по-прежнему.

— Но, Софи, позволь мне поговорить с ними. Они не могут отослать тебя. Я не стану стоять в стороне! — прошептал он, и его лицо исказилось гневом.

— О, если бы это было возможно, но они не станут слушать тебя. Они злятся на тебя едва ли не больше, чем на меня. Не поверишь, какие слова мне пришлось вытерпеть от мамы. Я думаю, что она вне себя от счастья теперь, когда у нее появился повод избавиться от меня.

— Я не позволю им разлучить нас. Я не смогу без тебя жить! Я не смогу без тебя жить, София!

Его голос звучал, как крик о помощи в темноте.

— О Санти, нам придется смириться.

— Это смешно, — сердито бросил он. — Они не имеют никаких доказательств! Они что, видели нас?

— Я не знаю, они мне ничего не сказали, — вымолвила она, пристыженная тем, что с такой легкостью врет ему.

— Я уеду с тобой, — вдруг произнес он, и лицо его озарилось. — Я уеду с тобой, и мы сможем начать жизнь с чистого листа где-нибудь в другой стране. Давай смотреть правде в глаза: так или иначе нам придется уехать. Здесь у нас нет будущего.

— Ты мог бы уехать из Санта-Каталины ради меня? — с удивлением спросила она.

— Я бы уехал за тобой на край света. Я уже покидал родину, но на этот раз я сюда не вернусь.

— Нет, я не допущу этого. Ты не можешь уехать — ты принадлежишь этой стране. Ты любишь Аргентину так же сильно, как я. И потом, твои родители... Их сердце разобьется...

— Софи, мы оба несем ответственность за то, что случилось. Ради всего святого, для танго нужны двое. Позволь мне уехать с тобой.

— Но твои родители? — она не могла себе представить, как воспримет разлуку с сыном Чикита.

— Я сам себе хозяин. Мне не надо получать разрешение, чтобы покинуть страну.

— А мне надо, потому что я полностью завишу от родителей, — с несчастным видом проговорила София.

— Хорошо. Пусть будет по-твоему. Я приеду следом и найду тебя.

Он

так крепко сжал ее в объятиях, что она поморщилась от боли.

— Санти? Неужели ты готов всем пожертвовать ради меня?

— Я на все пойду, лишь бы быть с тобой.

— Но твое место здесь, в Санта-Каталине. Если ты уедешь, то уже не вернешься. Ты готов оставить свою семью навсегда?

— Да, потому что я люблю тебя больше всего на свете, разве ты не понимаешь? Для меня ничего не будет иметь значения здесь, если со мной не будет тебя. Ты моя жизнь, моя душа.

Он произнес эти слова, и его уверенность только крепла. Наверное, должно было произойти нечто подобное, чтобы он осознал всю глубину своей любви к ней. Без Софии все, что было дорого ему в Санта-Каталине, теряло всякий смысл. Она была его волей к победе, она была нужна ему как воздух. Теперь, когда ему грозила опасность потерять ее навсегда, он понял это с пугающей ясностью.

— Хорошо, если ты так серьезно настроен, то давай разработаем план, — предложила она, и в ее душе вновь забрезжила надежда. — Когда я приеду в Швейцарию, то сразу же напишу тебе. Я сообщу, где я, и тогда ты сможешь приехать ко мне.

Они улыбнулись друг другу, оттого что все оказалось так просто.

— Но родители могут перехватывать наши письма. Нам надо приготовиться ко всему. Возможно, нам потребуется поддержка Марии. Ты можешь писать ей, — сказал Санти.

— Нет, — резко отозвалась София. — Мы не можем никому довериться, — смягчила она тон. — Я что-нибудь придумаю. Если понадобится, я отошлю письмо из другой страны. Не волнуйся, я напишу очень много писем. Они не смогут противиться нам вечно, разве не так?

— Я люблю тебя, — пробормотал он, и, даже не видя выражения его лица, она ощутила, что его внутреннее состояние, словно в зеркале, отражает то, что чувствует она. Он притянул ее к себе, и ей показалось, что она принадлежит ему каждой своей клеточкой.

— Я тоже люблю тебя, — рыдала она, целуя его и не в силах смириться с предстоящей разлукой.

София и Санти боялись, что, если их разлучат, они больше никогда не увидят друг друга. Тишину нарушали только таинственные звуки ночи и их приглушенные рыдания.

— Давай загадаем желание, — вымолвил Санти, доставая из кармана нож.

— Какое?

— Я хочу, чтобы наступил день, когда мы снова окажемся перед этим деревом. Пусть пройдет время, но мы сумеем начать все сначала, станем мужем и женой.

— Ты же не верил в то, что дерево исполняет желания, — горько рассмеялась она.

— Я готов поверить даже в чудо, лишь бы это означало, что моя София останется со мной.

— Давай оставим здесь наши имена, — прошептала она. — Две буквы «С» — Санти и София.

Они держали нож, соединив руки, и большие ладони Санти полностью накрывали нежные руки Софии. Она заметила, что он весь дрожит. Когда Санти посветил фонариком на кору дерева, они увидели свои инициалы.

— Ты не забудешь меня? — надтреснутым голосом спросил он ее.

Она вдохнула его знакомый запах и закрыла глаза, понимая, что их драгоценное настоящее может уже никогда больше не вернуться к ним.

— О Санти, жди меня, я сразу же напишу, я обещаю, что напишу. Жди меня, Санти. Не подведи меня, — рыдала она.