Твоя заря
Шрифт:
– Вот как,-улыбается Лида.- Выходит, что-то они соображают...
Комментатор между тем сообщает, что в городах этого континента вое большую популярность приобретает "Служба надежды". Предназначена она для людей, которым не к кому обратиться за душевной поддержкой, советом, успокоением, кроме разве что телефонной трубки (взгляды наши невольно фиксируют красный телефонный аппарат промелькнувший в этот момент на обочине).
Духовный этот сервис, по мысли Комментатора, имеет те преимущества, что утешитель не спрашивает ни вашего имени, ни положения, ни адреса, отзывается на голос каждого, кто звонит в
– "Служба надежды", о, если бы она да была всесильной!
– невольно замечает Заболотный.- Советов много, прогнозов еще больше, а тем не менее с миром что-то все же происходит. Меньше смеха слышит планета - это ли не серьезный симптом! Перемены в климате человеческих душ, взаимная их отчужденность, разве мы этого не ощущаем повсеместно? Там, убийство из милосердия, а там - из жестокости тупой, необъясненнои... Или те ошалевшие от собственной бесчеловечности "кожаные куртки", которые носятся еженощно на мотоциклах по улицам Токио, вообразив себя новейшими камикадзе или кем там еще...
Неслыханный разгул воздушного пиратства... Похищение людей, отвратительный терроризм, нападения средь бела дня... А в роли утешителей то и дело выступают торговцы наркотиками или, как их еще называют, торговцы миражами. Различных вещунов развелось, астрологов, душ-иастырей, а толку? Нет, не такая нужна людям "Служба надежды"...
Городу, проплывающему на небосклоне, все еще нет конца. Весь он утопает в гигантском, даже на расстоянии заметном мареве - это горячим грибом висит над ним загазованный воздух. Заболотный с опытом ярого урбаниста объясняет, что загрязненность воздуха особенно возрастает к вечеру, когда камни стритов иышут собранным за день жаром, а скопление высотных сооружений разрушает атмосферные потоки, ветер, если он не набрал ураганной силы, не продувает лабиринты кварталов, поэтому горожанам только и остается, что втягивать в легкие грязный, застоявшийся воздух, загазованность которого часто превышает всяческие нормы...
Проехали изрядно, усталость дает о себе знать, а Заболотпому вроде и ничего. Все те же короткие, молниеносные рефлексы, по-музыкантски тонкая и для постороннего глаза едва заметная чувствительность рук. Вот уже сколько часов с такой скоростью идем, состязаясь в беге с нескончаемым потоком "мерседесов", "понтиаков" да "ягуаров", а водитель наш, как и утром, подтянут, распрямлен, и в том, как он легко, без напряжения ведет машину, угадывается высокая натренированность, мастерство.
И все же Лида считает, что пора бы остановиться, дать нашему рулевому перевести дух, разогнать усталость.
– Остановиться, а где?
– отзывается Заболотный.
– Не так просто найти здесь свободное место людям странствующим...
– Поищем,-говорит Лида, окидывая взглядом обочину трассы.
После пестроты пролетающих реклам, после мельканья указательных знаков и однообразной геометрии придорожздых стандартных сооружений неожиданно поодаль на взгорке - клен! Живой клен! Облитое солнцем огнище в первой осенней багряности... Единственное, на чем нет рекламы. Возник как живой предупредительный знак среди урагана скоростей. А над кленом, над недалеким перелеском и прилегающим к нему низкодолом лугов, огромной тучей - птицы, птицы... За всю дорогу мы не видели ни одной птицы,
Заболотный, оживившись, поджимает свой "бьюик"
к краю полотна трассы:
– Стоп, машина! Сделаем пару слайдов с тем вон кленом...
– И с птицами,- добавляет Лида.
Выходим из машины, все наше внимание сейчас в небе.
Плывет и плывет туча парящих созданий. Что за птицы?
Воронье? Когда птицы приближаются, они из черных становятся сизыми, солнце переливается в их оперении.
Вот теперь нам отчетливо видно, что это не воронье, это скворцы, птицы нашего детства!
Скворцы этого континента совсем похожи на наших, они заполнили перед нами полнеба, взвихривают воздух, то удаляясь, то снова приближаясь, сизо переливаются в солнечных лучах. Лида, неотрывно следящая за ними, сознается, лишь теперь улыбнувшись, что сначала эти летучие точки ее ужаснули, они показались ей не птицами, а тучей огромных черных пчел, тех самых, что где-то там движутся над континентом на север, нападая по пути продвижения на людей, атакуя города.
– Подойти бы поближе,- говорит Лида и уже было разогналась бежать на взгорок, к тому одинокому, с багряной кроной красавцу, как вдруг останавливается разочарованно: - Канава!
Глубокой канавой окопан, еще и проволокой обтянут, оказывается, весь тот кус территории, где, отгороженный от трассы, ото всех ее путников, стоит в одиночестве багрянолистый абориген здешних мест.
– Зона какая-то...- грустнеет Лида.- А так хотелось листьев насобирать.
Заболотный между тем сосредоточенно щелкает и щелкает, делает целую серию снимков с той птичьей тучи, а напоследок навел объектив на трассу, пусть будет и такой слайд. Сам собою образовался здесь этот своеобразный, чем-то для нас небезразличный триптих: багрянолистый клен на взгорке, тихое реянье птиц в небе и трасса с неумолчным свистом машинных потоков... Неисчислимые табуны лошадиных сил, сомкнутых в совершеннейших двигателях, прошмыгивают по трассе мимо нас, не позволяя себя разглядеть, лишь обдавая ветром. В свое время на шляхах терновщанских наивысшая энергия была в топоте копыт, в лете буйногривых, запененно несших по степям черные цветистые тачанки, а ныне...
– По коням!
– окликает нас Заболотный, и вот "бьюик" снова набирает скорость, становясь неотъемлемой частицей неудержимой железной реки,Имеем, Лида, несколько редких слайдов. Соня Ивановна достойно оценит наш выбор...
Слайды и микрофильмы - это у Заболотных хобби общее их увлечение. У них бесконечное множество снимков и слайдов из разных уголков планеты, с разных ее широт и долгот, и если кто-нибудь вечером, очутившись у Заболотных, проявит пусть минимальный интерес к их творчеству, он доставит супругам немалое удовольствие.
– Никогда не видела столько птиц,- говорит Лида задумчиво, еще находясь под впечатлением только что увиденного.- Мы таки угадали, где остановиться.
– Действительно, собралась их здесь целая птичья ярмарка,- соглашается Заболотный.- Сбиваются в стаи, объединяются перед полетом?.. Но не всех тут эти пернатые радуют. Не так давно войну птицам объявило, представьте себе, военное ведомство, чем вызвало нешуточное возмущение местной общественности...
Лида, повеселев, даже пытается острить: