Ты больше меня не люби

Робинс Дениз

— Стивен такой глупый! Конечно, она очень привлекательна, не стану отрицать, но слишком уж театрально себя ведет, вы не находите? И она так не похожа на женщин, с которыми Стив привык общаться. Она же ему совершенно не подходит. Я хочу сказать, она не сможет занять место в обществе в качестве жены дипломата. Все будут над ней смеяться. Бедняжка, мне ее даже в чем-то жаль. Но Стивен просто дурак, что потерял из-за нее голову. И ставит меня в неловкое положение. Я даже подумать боюсь, что скажут мои родители!

Она продолжала жаловаться. Безыскусная манера говорить, свежий

румянец лица, наивные голубые глаза в свое время пленившие Стивена, нисколько не привлекали принца. У нее хорошая фигура, это он должен был признать, красивые белокурые волосы и нежная кожа. Он даже мог бы закрутить с ней роман. Но принц ясно видел, что Стивен Делтри сделал роковую ошибку, о которой теперь горько сожалеет. Элизабет Мартин была просто симпатичной пустышкой. Что можно было про нее сказать, кроме того, что она была из хорошей английской семьи, неплохо играла в теннис и отлично держалась в седле? О Господи! По сравнению с Айрис, с ее удивительной красотой, таинственным обаянием, глубокой внутренней связью с великим Египтом, Элизабет была просто ничтожеством. Юзрев с трудом удерживался от того, чтобы не разразиться потоком резких оскорбительных слов, когда слушал все эти глупости насчет Айрис. Подумать только, она посмела заявить, что в кругу дипломатов и их жен над Айрис будут смеяться! Да они упадут на колени и будут молиться на нее! Все они, как он сам, как Стивен Делтри!

— Вы безусловно не позволите другой женщине увести вашего будущего супруга? — сказал он тихим вкрадчивым голосом.

Элизабет пожала плечами.

— А что я могу сделать, если он действительно решил расстаться со мной? Я сказала ему, что он должен хорошо все обдумать и не принимать поспешных решений. Это все, что я могла сделать. Разве не так, принц?

«Она похожа на стакан молока», — презрительно подумал молодой серб, однако улыбнулся и вслух произнес:

— Вы должны проявить твердость. Я уверен, что в глубине души Стивен любит вас. Я согласен, это просто легкая влюбленность с его стороны по отношению к Айрис. Что же касается моей луноликой, она слишком привязана к Египту, ей нельзя уезжать в Англию. Вы должны помешать этому любой ценой.

— Но как? — расстроенно проговорила Элизабет. — Я не могу воздействовать на Стива, а он, похоже, уперся и ничего не хочет понимать. Просто ужасно, что этот английский паша именно его выбрал на роль опекуна своей дочери или своего душеприказчика или как там это называется.

По этому поводу Михайло мог бы выразиться и посильнее — именно из-за роковой встречи Лоуэлла-паши и Стивена Делтри рушились его планы в отношении Айрис.

С вкрадчивой настойчивостью он продолжал убеждать Элизабет Мартин не отказываться от своего жениха.

— Ему нужно отсюда уехать, — говорил он. — Их необходимо разлучить, и если они действительно немного увлеклись друг другом, — при этих словах Михайло поморщился, как от зубной боли, — к ним вернется благоразумие, надо только создать соответствующие условия. Вы не должны возвращаться в Каир без мистера Делтри.

Элизабет обдумала его слова. Она вспомнила, что говорил Стивен перед ужином. Он был так решительно настроен,

так уверен в том, что хочет жениться на Айрис Лоуэлл…

Элизабет упрямо сжала губы.

— Я сделаю все, принц, — сказала она. — А вы в свою очередь должны попытаться подействовать на мисс Лоуэлл. Она ведь была к вам неравнодушна?

Михайло снова поморщился.

— Да, вы правы. Насколько я знаю, Лоуэлл-паша всегда хотел, чтобы она стала моей женой. Вот увидите, все образуется.

— Вы действительно так думаете? — с надеждой воскликнула Элизабет.

— Да, но вы должны твердо стоять на своем. И тогда как джентльмен, как человек чести, он сдержит свое слово.

Элизабет нахмурилась. Она вовсе не была уверена, что хочет выходить замуж за Стивена, если этого не хочет он. Но, как бы то ни было, она сделает так, как предлагает принц Юзрев, и попробует остановить это безумие… по крайней мере до тех пор, пока не свяжется с мамой и не спросит у нее совета. А может быть, ей стоит поговорить с Айрис Лоуэлл, убедить ее отказаться от Стивена.

— Мне кажется, нам пора возвращаться, — с натянутой улыбкой сказала она Юзреву.

Он галантно поклонился и подал ей руку. Той же тропинкой они вернулись к террасе. Элизабет чувствовала себя настолько уставшей и переполненной впечатлениями, что даже не хотела сегодня встречаться со Стивеном. У этих египтян ужасный распорядок дня!

Юзрев на прощанье снова напомнил ей об уговоре.

— Будьте твердой, заклинаю вас… — прошептал он ей на ухо.

Но в глубине души он вовсе не был уверен, что Элизабет способна проявить твердость в чем бы то ни было. Она слишком поверхностна. Он должен действовать сам, всеми доступными средствами, иначе он рискует лишиться своей луноликой — этот проклятый англичанин увезет ее в Англию.

Перед тем, как отправиться спать, гости прощались с хозяйкой. Для каждого Айрис нашла приветливые слова. Она стояла на верхней ступеньке лестницы, была бледна и выглядела очень уставшей. Стивен разговаривал с Нилой Фахмуд. Омар, поцеловав руку Айрис, произнес цветистую прощальную речь.

Элизабет подошла к Стивену. Он смущенно посмотрел на нее.

— Спокойной ночи, Стив, — сказала она. — Я хочу попросить тебя отвезти меня в Каир, к Уилсонам. Завтра, если ты не против.

Он нахмурился.

— Не знаю, смогу ли я. Тебе не нужно было приезжать. Ты ставишь меня в неловкое положение. У меня здесь есть некоторые дела. Я должен выполнить взятые на себя обязательства…

— Передо мной или перед твоим случайным знакомым? — спросила она с сарказмом в голосе.

Он покраснел.

— Ты, конечно, вправе упрекать меня. Мне очень жаль, что так все произошло. Но тут уж ничего не поделаешь, и будет лучше для всех нас, если ты примешь все, как есть, Лиз.

— Я не собираюсь облегчать тебе жизнь, чтобы ты, бросив меня, женился на своей богине, — с внезапной яростью воскликнула она. — Я не хочу возвращаться к Уилсонам одна, брошенная и униженная.

— Ради всего святого! — запротестовал Стивен. — У меня и в мыслях не было тебя унижать. Я же не мог себе представить, что ты приедешь в Египет.