Ты думал, я не узнаю?..
Шрифт:
Почти… Если не обращать внимание на подоконник, заваленный комиксами, пазлами, которые помогают расслабиться, и различными механическими головоломками в окружении радужных эхинокактусов. В углу пылится электрогитара. Ксюша не умеет на ней играть, но выпросила на десятилетие у папы, потому что фантазировала о карьере рок-звезды.
Предки в этот тщательно спланированный бардак не суются. Нельзя. Ксюша им строго-настрого запретила лезть в ее обитель с намерением прибрать вещи. С обратной стороны двери весит табличка с цитатой Эйнштейна: «Только дурак нуждается в порядке — гений господствует над хаосом».
И почему Ксюша только сейчас поняла, что это не круто — коллекционировать мягкие игрушки? Их у нее навалом. Расставлены на полках, на изголовье кровати, а те, что больше метра в высоту, находятся на полу. Ее одноклассницы уже вовсю встречаются с мальчиками, обсуждая на переменках, какое кружевное бельишко прикупили на карманные расходы в тайне от родаков, а Ксюша… как будто отстала от жизни. Конкретно причем. У нее на уме учеба, мечты о карьере кинорежиссера и «Оскар». Ей столько предстоит сделать.
Тоскливо вздохнув, курносая восьмиклассница подошла к большому розовому дракону, которым, когда была мелкой и жевала сопли, оборачивалась, воображая, что объятия игрушки заменяют отцовские, когда самого отца не было рядом. Дракона подарил он, и Ксюша любит усатого фантастического друга больше остальных. Его она, естественно, оставит.
Но и другие игрушки ценны. Каких-то она с родителями выиграла в аттракционах, какие-то привозил папа из командировок, а какие-то приезжали с ними домой из далеких стран. Будет ли правильно избавиться от маленьких плюшевых друзей? Ведь каждая игрушка хранит воспоминания, что дороги ее сердцу.
Взросление значит неизбежную потерю чего-то значимого в обмен на приобретение иного, более весомого и полезного для самостоятельной жизни опыта.
К Ксюше подкрадывается неясный страх и пробирает до костей. Страх перед знакомством с мудростью и зрелостью, что влечет за собой отказ от вещей, которые делали ее жизнь уютной, необычной и веселой.
Она садится на пол, скрестив ноги по-турецки, и откидывается на розового дракона.
Что значит быть взрослым? Работа, ипотека, брак и дети? Нельзя ли быть взрослым без всего этого? Ксюша обязательно придет и к кредитным займам, и к замужеству с карапузами, но позже. Гораздо, гораздо позже.
На мгновение промелькивает мысль: «Вот бы навсегда остаться беспечным четырнадцатилетним творцом». И сразу же эта нелепая фантазия отправляется в утиль.
Посидев немного в тишине, дочь Матвея и Варвары Метелиных, их гордость и лучик солнца, приступает к уборке. Для начала — долой со стен плакаты…
Когда ее мама без стука (потому что обычно в это время Ксюша еще крепко дрыхнет) заходит в комнату, чтобы разбудить ее и поздравить с днем рождения, то замирает в дверном проеме. Во-первых, дочка бодрствует, танцуя в наушниках под музыку. Во-вторых, Варя забыла, какая просторная и светлая у Ксюши комната, а под ногами нет ничего, обо что можно запнуться и спокойно сломать носовую перегородку от встречи с полом.
Варвара с изумлением наблюдает за худеньким, точно фарфоровая куколка, подростком в безразмерных пижамных штанах и рубашке, и непроизвольно тянется руками к лицу, чтобы протереть глаза. Нет. Не померещилось.
Что это нашло на Ксюшу с утра пораньше?
Варя подходит к ней, дотрагивается до костлявого
— Что ты делаешь? — спрашивает Варя.
Ксюша демонстрирует угловатую улыбку и пожимает плечами.
— Взрослею.
У Вари щемит в груди. Сильно-сильно, что дыхание вмиг обрывается. Она хочет сложить губы в ответной улыбке и как-нибудь отшутиться, но не может перебороть возникший ни с того ни с сего ступор.
Их с Матвеем доченька так быстро растет. Казалось, совсем недавно женщина держала безутешно-плачущий комочек милоты у сердца, тщетно пытаясь успокоить малышку во время колик…
— Сегодня поедем фоткаться на паспорт?
— А, да… но не обязательно, можем завтра, — рассеяно отзывается Варвара.
Да что с ней такое? Нужно взять себя в руки и выманить ребенка из комнаты. На кухне муж делает завершающие штрихи поздравительной атмосферы, а кот Тимошка контролирует процесс. Любимые Ксюшины вафли с черничным вареньем приготовлены, подарок ждет своей очереди в праздничном конверте. Не хватает только самой именинницы.
— Идем, — Варвара нежно улыбается дочке, берет ее за руку и уводит за собой.
Глава 6 Варя
Наши дни
Я торчу в Ксюшиной комнате до утра. Иногда проваливаюсь в дремоту, но в основном ни о чем не думаю. Странно. Мыслей должно быть море, целый океан. Может, они и мелькают, но совсем неощутимо; просачиваются мимо, как песок между пальцами. Нет сил концентрироваться, хвататься за них и вычленять мелкие детали.
Для Матвея ночь тоже выдается неспокойной. Порой его блуждание по квартире пробивается сквозь завесу тумана, и я невольно прислушиваюсь к вкрадчивым шагам и размеренно-тяжелому дыханию. Порой он останавливается под дверью, но ничего не говорит. Постоит немного и идет дальше. Вскипятит воду, утопит комнаты в кофейном аромате и спустя несколько минут гремит посудой в раковине. За ночь заливает в себя чашек пять или шесть.
Выпрямив затекшие ноги, я медленно поднимаюсь с пола и, потирая лицо, выхожу в коридор. Пора на работу собираться. В квартире стоит беспробудная тишина. Матвей сидит на кухне, уставившись в окно. На нем тот же пуловер и брюки. На звук моих шагов не оборачивается. То ли не хочет, то ли не слышит, что я в спину ему дышу, то ли заплутал в дебрях разума, задумавшись о чем-то.
Я юркаю в ванную, избавляюсь от слоев одежды и с чувством, будто скинула с себя несколько килограммов, встаю под мягкие струи теплой воды. Минут через десять-пятнадцать сдергиваю с крючка махровое полотенце, оборачиваюсь в него и чищу зубы. Двигаясь на автопилоте, захожу в спальню, быстро провожу взором по заправленной кровати и достаю из шкафа черные брюки-палаццо с черным оверсайс-свитером крупной вязки. Затем вспоминаю, что, вообще-то, приезжала сюда за вещами.