Ты маньячка, я маньяк или А пес его знает
Шрифт:
— А где Ева? — спросила она.
Боб ответил:
— Уехала.
— Куда?
— Она мне не сказала, да я и не спрашивал. Знаешь сама, мне не до этого. Я рад, что она теперь будет от меня далеко. Я даже с тобой встречаться боюсь. Я уехал из дома и не пытайтесь больше меня найти! Все равно не скажу, где я прячусь!
— Не пытайтесь? О чем ты, говоришь? Боб, кто пытался тебя найти?
Борис раздраженно ответил:
— Кто-кто, твой Лагутин. После нашего разговора с тобой он теперь постоянно
— Боб, ты не маньяк! — с жаром воскликнула Евдокия. — Ты не маньяк! Это глупость!
В голосе сестры Борис учуял уверенность и настороженно спросил:
— С чего ты взяла, что я не маньяк?
— А с того, что настоящий маньяк сейчас рядом со мной! Это точно! Он пациент моего Лени!
— Час от часу с тобой, сестренка, не легче! — испугался Борис. — А ты сейчас где?
— Неважно, я в безопасности.
— В безопасности? Рядом с маньяком?
— Да. Я с ним уже сутки, даже вторые. Он мне признался и не станет меня убивать, — заверила Евдокия, чем окончательно напугала Бориса.
— Дуняша! Дуреха! — завопил он. — Сейчас же беги! Улепетывай от него поскорей! Что же делать? Нет, ты меня не послушаешь! — разволновался Борис и принял решение: — Немедленно еду к тебе!
Евдокия напомнила:
— Едешь куда? Ты не знаешь где я. Боб, не переживай за меня. Я тому уже рада, что мы оба здоровы, что мы не маньяки, остальное приложится.
— Как ты сказала? Ты рада, что мы не маньяки? Выходит, ты тоже подозревала себя? — поразился Борис.
— А как же! Эти ножи в сундуке! А сундук у меня в квартире! Что еще я могла подумать?
Кириллов, когда речь зашла о ножах, изменился в лице и, хватая за руку Евдокию, воскликнул:
— О чем вы говорите, Дуняша? О каких вы говорите ножах?
Она крикнула в трубку:
— Боб, пока, я потом тебе перезвоню, — и удивленно воззрилась на Кириллова.
Он повторил вопрос:
— О каких вы говорили ножах?
— Да о тех ножах, которыми я… ой, то есть, которыми вы людей убивали, — ответила Евдокия.
Кириллов был потрясен:
— В вашей квартире хранятся ножи?
— Ну да, их там много.
— Значит Лагутин меня обманывал! Он врал! Все не так! — воскликнул Кириллов и, схватив Евдокию в охапку, радостно закружил с ней по комнате.
— В чем дело? Что случилось? — отбивалась она. — Ничегошеньки не понимаю!
— И не поймете, пока я вам не расскажу, — рассмеялся Кириллов, возвращая Евдокию на пол. — Дуняша! Я не маньяк!
— А кто вы? — изумилась она.
— Обычный простой человек.
— А ваша болезнь? Вам что, уже можно влюбляться?
Кириллов задумался:
— Даже теперь и не знаю. Впрочем, дело не в том. Любая болезнь ерунда
Евдокия рассердилась:
— Я ничего уже не понимаю, кто же тогда маньяк?
— Этого я не знаю, но зато точно могу доказать, что я не маньяк.
— Боже мой, так скорей объясните.
— Сейчас объясню, — бросаясь опять обниматься, воскликнул Кириллов. — Я так счастлив! Ваш муж меня просто убил, но вы меня возродили!
— Прекратите тискаться, черт возьми! — взвизгнула Евдокия. — Что происходит? Вы раскажете или нет?
— Расскажу-расскажу, — отпрянув, успокоил ее Кириллов. — Вы поймите, Дуняша, я так долго жил с отвращением к себе, что теперь имею право на радость. Но и вам я сочувствую и потому расскажу все как есть, без утайки.
— Так давайте быстрее, — поторопила она.
Кириллов вздохнул:
— Ох, Дуняша, когда приходишь к врачу с одной болячкой, а узнаешь, что у тебя другая, да еще такая страшная, в это трудно поверить. Я долго не хотел верить, что я маньяк, пока в один прекрасный момент не нашел в своей сумке нож. Окровавленный. И только теперь я понимаю, что нож подложил мне Лагутин.
— Да с чего вы взяли, что он нож подложил?
— А с того, что меня мучило где я беру ножи. Я этот вопрос постоянно ему задавал. В своем доме я все обыскал, но ножей не нашел. Но ведь чем-то я убиваю.
— Вся страна знает чем, — вставила Евдокия.
— В том-то и дело, — согласился Кириллов. — По моей просьбе Лагутин пытался под гипнозом вытащить из меня информацию о том, где я храню ножи. Но сколько он меня ни гипнотизировал, бесполезно. Якобы я рассказал обо всем, кроме ножей. Теперь-то я понимаю, что он врал, а тогда я ему свято верил. Тем более, что начались эти странные сны. По ночам на свидание вы являлись с тем же ножом, которым якобы я убивал. А теперь выясняется, что ножи у него в квартире. Вот так штучка, ваш муж. Пользуясь своей властью над больными людьми, он делал все, что хотел. Меня он посылал к вам, вас ко мне, и все это под гипнозом.
Евдокия похолодела.
— Вы считаете, что лунатизм мне Леня внушил? И нож, выходит, я брала по его же приказу? — с ужасом прошептала она. — Разве это возмножно?
— Очень даже возможно, — заверил Кириллов. — Мы оба ему доверяли, а после той спецобработки, которой он нас подвергал, мы стали очень внушаемы. Лагутин манипулировал нами.
— Но зачем ему это нужно? — не поверила Евдокия. — Мой Леня очень ревнив, он не станет посылать родную жену к чужому мужчине, да еще ночью, едва одетую.