Ты мне не сестра

Попова Любовь

— Жених, у нас скоро свадьба, — гордо вскидываю подбородок и ослепительно улыбаюсь Жене.

— Серьезно? – смеется зло Максим, закинув голову назад и блеснув белыми зубами.
– Ты реально думаешь, что я позволю тебе за него выйти?

— А ты мне никто, чтобы что-то запрещать. Теперь выясняется, — делаю драматическую паузу. Последний круг. Музыка меняется, и я выдираю руки из его ладоней. — Даже не брат. Так что иди танцуй со своей женой.

Иду к Жене, улыбаюсь, а внутри все разрывается от сомнений и

боли. А если бы я тогда не убежала. Как бы сложилась наша жизнь. Или хотя бы не пряталась под чужой фамилией?

— Ты не говорила, что у тебя такие родственники, — замечает Женя, но при этом продолжает поглощать жаренную курицу. Одно из блюд, от которых ломится стол. Смотрю на остальных. Даже репортеры потеряли интерес к нам. Их больше заботят собственные набитые желудки.

— Они оба для меня умерли, — без эмоций выдаю я и залпом выпиваю бокал шампанского. В носу тут же забурлили пузырьки и по горлу словно огненной кистью провели. Откашливаюсь и продолжаю. – Знаешь же, как говорят. Про мертвых хорошо или ничего.

— Жестоко. Что натворили?

— Убили душу, — говорю, а думаю: осквернили тело.

Еще пара бокалов, и я понимаю, что меня ведет не по-детски. В голове шумит прибой, а съеденная на кануне каша рвется наружу. Поднимаюсь на ватных ногах.

— Проводи меня, - прошу Женю.

Еще не хватало наткнуться на Андронова младшего, решившего, что я его личная собственность. Но на по пути Жене звонит один из клиентов. Работа адвокатов, как говорил наш наставник и его работодатель, это круглосуточная обязанность. Без праздников и выходных.

Захожу в туалет уже одна. Быстро делаю грязные дела и умываюсь. Но стоит мне пройти пару шагов в сторону зала, как меня буквально заталкивают в неожиданно открывшуюся дверь какой-то темной каморки.

Пытаюсь укусить руку, зажимающую мне рот. Прекрасно знаю, кому она принадлежит. Дергаю бедрами, пытаюсь вырваться, но все, что получается, это грозно мычать в руку. Эта сволочь задирает мне юбку.

— Ты мне не сестра, - слышу злой шепот, - а значит, я могу тебя ебать, когда мне вздумается. Правильно?

Не можешь! Ты женат! Мы на твоей свадьбе! Я кричу, дергаюсь, но получается только приглушенный стон. Особенно смачный, когда Максим рукой касается промежности. Оттягивает полоску ткани и просовывает пальцы в меня.

Тело тут же плавится от его напора. Алкоголь в мозгу только добавляет огня. В теле шумит толчками пульса яростное желание. Такое сильное, что наворачиваются слезы. И от облегчения, что он мне не брат, и от кайфа, который он во мне вызывает. Что-то дикое и порочное растет внутри меня. Рвет на части душу, пока он методично берет меня пальцами, увлажняя интимное местечко. Но очень скоро заменяет их плотью. Огромной, твердой и очень горячей.

И меня уже трясет, когда раскаленная головка касается половых губ, давит. И легко, так легко

проскальзывает внутрь. Внутри мокро. Там уже прошелся ливень, а в глазах от переизбытка чувств и эмоций настоящий потоп.

— Какая ты тугая, Лана, — говорит он сквозь крепко сжатые зубы. Толкает на что-то твердое. Прижимая сверху рукой, проникает до самого конца. Замирает на мгновение. Часто и тяжело дышит, словно забрался, наконец, на гору, преодолел долгожданное препятствие, а я сама на горе. И воздух потоками хлещет мне лицо.

Глава 27.

Но это быстро заканчивается, и в следующее мгновение безжалостная машина по имени «Максим» приходит в действие.

— Ты бы знала… — выдыхаю и толкаюсь все чаще в Лану. — Знала бы ты, как я этого ждал. Каждую проклятую минуту дерьмовых трех лет. В клетке условностей и желания мстить. Ему. Тебе, что сбежала. Себе, что не догнал. Но теперь я свободен. Теперь я тебя не отпущу, теперь я сполна получу все… А ты все пытаешься увернуться. Игнорировать меня. Но ты должна быть только со мной. Подо мной.

Начинает методично потрахивать. Скользит так, будто там уже скопилось море. Толкается жестко, грубо, даже не собирается меня жалеть. Работает бедрами похлеще дровосека в лесу. Срубает мысли ударами конца о матку. Сначала резко и не торопясь, но скоро набирая нешуточный темп. Так остро, что меня начинает штормить. Меня выносит еще из-за порции алкоголя, от мыслей, кто мы и что делаем. И я чувствую, что на грани. Почти теряю сознание.

 Макс не дает. Руку на затылок кладет, оттягивает результат трехчасового труда Даши и рычит.

 — Вернись, мать твою. Я не собираюсь трахать просто тело. Ты мне нужна. Вся нужна. Сестра. Шлюха. Чужая жена. Можешь быть кем угодно. Но ты все равно моя. Моя, слышишь?

И вскрикиваю, потому что сил молчать нет. Только принимать в себя жесткую, разбухающую плоть. Перед глазами искры. В голове метель. И звуки эти пошлые, чавкающие по мозгам бьют. Теряюсь в порочном лесу наслаждения и греха. Остаются только Макс и я. Мое тело и его член. И потертое клеймо, которое он заново выжигает на моей душе.

 — Терпи, терпи… сбежала от меня на три года, теперь терпи. Буду долго и часто тебя брать. Трахать вдвойне за каждую прожитую ночь без тебя.

Меня прошибает новыми и новыми электрическими импульсами. Бьет током, заставляя конвульсивно трепыхаться словно рыбу в сетях.

 А он все бьет меня и бьет своим гарпуном. Без жалости. Без остановки. Стирая между нами все грани разумного и запретного.

Пока в конец не звереет, толкается остервенело. Без перерыва. Это уже не секс. Это яростная ебля. Наказание.