Ты мое дыхание

Яфор Анна

А Романова… она слишком сильно была ни на кого не похожа. Не переставала удивлять меня. И все сильнее нравилась. Хотя слово «нравилось» очень плохо подходило для описания тех чувств, что переполняли меня, когда я думал об этой девочке.

Подобная близость не поддавалась каким-то логическим объяснениям. Будь это только физическое влечение, я мог бы понять, хотя и страсти такой мне давно уже не приходилось испытывать. Чем-то зацепила Ника меня, и это не связано было с одним лишь сексом. Скорее, секс являлся закономерным и неизбежным продолжением того, что нас объединяло.

— Уверена, что тебе не нужна помощь? — я в очередной раз попытался пошутить и перевести

приготовление ужина в другую плоскость. Был уверен, что девушка хочет этого ничуть не меньше, чем я. А воображение щедро подкидывало варианты, как именно я мог бы ей помочь. Прямо здесь, на кухне. Избавил бы от одежды, распластал на столе и медленно и старательно «помогал» бы. А потом мы продолжили бы уже в спальне. Но Ника тряхнула головой, смешно сдвигая брови, и прогнала меня с собственной кухни, сказав, что позволит зайти, лишь когда ужин будет готов.

Я был вынужден подчиниться. Конечно, можно было бы настоять на своем, и она наверняка осталась бы довольна, но где-то на задворках сознания проскользнула мысль о том, что ожидание лишь усилит все ощущения. Если ей хочется растянуть удовольствие, почему бы нет. В конце концов, у нас вся ночь впереди, а завтра выходной день, значит, времени еще больше.

Я легонько тронул губами висок девушки, вдохнув ставший уже знакомым запах кожи, и прошептал, едва касаясь аккуратного ушка:

— Тогда я пока приму душ. Если передумаешь, присоединяйся.

Ее скулы снова окрасились румянцем, и я чуть было не послал все к чертям: так хотелось действительно утащить ее с собой. Не знаю, как нашел в себе силы сдержаться, разве что мысли о том, что скоро она все равно окажется в моих руках, помогли. Но только слегка.

Вода стекала по телу, на этот раз теплая, смывала усталость долгого дня и одновременно дразнила. Я хотел, чтобы Ника была рядом. Чтобы ее руки скользили по мне, ублажая и соблазняя. Чтобы я и сам мог украсить ее обнаженные плечи душистыми мыльными облачками, позволить им спуститься к груди и любоваться темно-вишневыми ареолами, покрытыми белой кружевной пеной. А потом я направил бы на них потоки воды, меняя напор струи и раздразнивая еще больше. Ее — этой откровенной лаской, и себя, не имеющего сил отвести глаз. И почему только не настоял, чтобы она пошла со мной?!

Когда собственное желание стало почти нестерпимым, и я был готов выбраться из душа и как есть, в чем мать родила, отправиться за Никой, за спиной раздался щелчок двери. Я поморщился от усилившейся боли в паху и одновременно не смог сдержать довольной улыбки: все же не выдержала! Отлично, милая, и ужин, и все остальное подождет. А пока иди ко мне.

Обернулся, раздвигая двери кабины и собираясь повторить это вслух. И замер, не веря своим глазам.

— Вика? — настолько не ожидал увидеть ее в своей квартире, что в первую минуту подумал, что это какой-то дурной сон. Вот только уснуть у меня не было ни времени, ни возможности, а проснуться и обнаружить, что все не так, как привиделось, не удавалось. Женщина не исчезла ни спустя мгновенье, ни позже. — Что ты здесь делаешь?

— Нам надо поговорить.

Глупее и неуместнее фразу в данных обстоятельствах трудно было представить, учитывая, что я стоял совершенно голый, а Вика более чем откровенно пожирала меня глазами. И я слишком хорошо изучил ее, чтобы понять, что увиденное ей нравится. Вот только время, когда это могло произвести на меня впечатление, давно закончилось. Я вообще был уверен, что эта женщина осталась в прошлом, как и все, с ней связанное.

Тем

более странно было видеть ее в своем доме. В своей ванной. Как она вообще попала в квартиру? Я совершенно точно помнил, что не давал ей ключей. Значит, зайти могла в одном-единственном случае: если дверь открыла Ника. Но где тогда она сама?

В ответ на мои незаданные вопросы я услышал хлопок входной двери, и этот звук отозвался внутри болезненной тревожностью, рождая еще больше вопросов и сомнений в голове.

А Вика вдруг улыбнулась, обернувшись в сторону выхода, и проговорила:

— Сообразительная девочка. Поняла, что лучше убраться побыстрее.

— Ты о чем?

Ее улыбка стала шире:

— Я намекнула твоей гостье, что нам лучше не мешать.

— Нам? — переспросил я, чувствуя себя полнейшим идиотом. Почему вообще до сих пор находился здесь и выслушивал этот бред, вместо того чтобы бежать за Никой? — Нет никаких нас, и ты это знаешь не хуже меня, — бросил женщине, выбираясь из кабины и заматывая полотенце вокруг бедер.

Вика качнулась в мою сторону, приближаясь почти вплотную. Разве что на шее у меня не повисла. Неужели действительно рассчитывала, что подобные действия возымеют результат? Я не чувствовал абсолютно ничего, несмотря на ее призывно приоткрытые губы и весьма вызывающую одежду. Наверняка оделась так специально: полупрозрачная юбка с глубоким декольте, обтягивающая стройные ноги юбка. Можно было не сомневаться, что под ней — чулки и нежнейшее кружевное белье, надетые с одной целью: спровоцировать меня.

Когда-то это, может быть, и сработало бы. Но не теперь. Ни когда я давно уже в своем сознании поставил точку во всем, что связывало нас. И ни тогда, когда все мое существо стремилось к другой.

— Что ты наговорила Нике? — спросил, проходя мимо незваной гостьи и отказываясь в коридоре. Слабые остатки надежды, что я все же успею застать девушку, рассеялись, стоило мне увидеть опустевшую вешалку и отсутствие обуви у входа.

Я обернулся к Виктории в ожидании объяснений. Внутри закипала злость. Женщина сделала именно то, чего я терпеть не мог и что не спускал никому: откровенного вмешательства в мою жизнь. Я мог бы понять ее желание все вернуть, попытаться наладить отношения, даже признаться мне в любви, хоть и не верил в такое чувство с ее стороны. Но не действия нахрапом. Не стремление вынудить меня на близость. Да и как вообще можно строить какие-то планы, зная, что человек совершенно не заинтересован в тебе? А я ведь именно это дал ей понять при нашей последней встрече. Зачем же она затеяла эту некрасивую и нечестную игру? Еще и испортила нам с Никой вечер.

— Что ты ей сказала? — повторил я вопрос, оглядываясь по сторонам в поисках своего телефона. Уйти далеко девушка не могла. И что бы ни услышала от Виктории, у меня найдутся достаточные аргументы, чтобы ее разубедить.

Вика выскользнула из ванной, снова подходя ко мне гораздо ближе, чем просто для разговора и вызывая еще большее внутреннее отторжение. Выходит, я ошибся в ней, решив, что мы обо всем договорились и она согласилась с моими заключениями. Оказалось, нет. Не только не согласилась, но ждала подходящего момента, чтобы броситься в атаку. Это было смешно, вот только мне хотелось совсем не смеяться — выставить ее за дверь, прекращая этот никому не нужный фарс. Услышанные в ответ слова вызвали во мне чувство, которого я не испытывал уже очень давно: с трудом сдерживаемую ярость. Она захлестнула в одно мгновенье, накатила, заполоняя каждую клеточку тела, когда я осознал, что именно произнесла Виктория: