Ты мой грех
Шрифт:
— Это твои любимые? — уточняет парень, глядя на букет в моей руке.
Непроизвольно подношу цветы к лицу, зарываясь носом в плотные бутоны. Ответ, наверное, не требуется, обожание тюльпанов написано в моём взгляде.
— Что ж… — протягивает Кирилл, распахивая пассажирскую дверь своей дорогущей машины. — Эти цветы на тебя похожи.
Я невольно улыбаюсь и неуверенно устраиваюсь на сиденье.
— И чем же? — спрашиваю, бросив быстрый взгляд в лицо Кирилла.
— Такие же нежные. И среди вычурности, к примеру, тех же роз, нужно внимательно
Сказав всё это, он закрывает дверь и обходит машину. У меня снова начинает кружиться голова, потому что от его слов я испытываю настоящее потрясение. Кирилл сейчас и Кирилл четыре года назад — это два разных человека. Раньше я никогда бы не подумала, что парень может быть романтиком.
Соболев опускается на своё кресло. С присущей ему вальяжностью заводит двигатель и плавно трогается с места. Я смотрю только вперёд, стараясь не разглядывать его профиль. Но всё равно время от времени кидаю искоса взгляд, потому что ничего не могу с собой поделать.
Кирилл кажется задумчивым. Он следит за дорогой, которая в этот поздний час абсолютно пустая. Или просто не хочет смотреть на меня. Но это даже к лучшему. Атмосфера между нами и так слишком напряжённая.
Спустя две минуты он всё-таки нарушает молчание.
— Нам нужно принять предложение Зиновьева, — говорит так, словно размышляет вслух. — Из всех остальных оно мне кажется самым реальным. К тому же Зиновьев известен своей целеустремлённостью. Всегда доводит до конца начатое.
— А он что-то предложил? — интересуюсь сдержанно, хотя внутри целый ураган эмоций.
— Да, — Кирилл кивает. — Они напишут для тебя песню. Ты её споёшь, тебя запишут в студии звукозаписи…
Он замолкает, сглатывает, словно что-то ещё хочет сказать, но не говорит. Потом добавляет подчёркнуто расслабленно:
— Сначала они будут раскручивать твою песню на радиостанциях. Ну а потом уже клипы и всемирная известность, — хмыкает. — Что ты об этом думаешь?
Я счастлива — вот что я об этом думаю. И готова расцеловать Кирилла за такую возможность. Ведь раньше это казалось фантастикой! И, вероятно, всё это написано на моём лице, потому что Кирилл вдруг резко останавливает машину, немного не доехав до моего дома.
— Прежде чем ты начнёшь меня благодарить, я хочу сказать нечто важное, — говорит он без тени улыбки. Разворачивается ко мне всем телом и смещается ближе. Так, что в машине вдруг становится душно. То ли стены сжимаются, то ли у меня паническая атака от его взгляда и напряжённого тела. — Если согласишься, Ась, обратной дороги не будет. Зиновьев заключит с тобой контракт, например, на год, и ты не сможешь передумать, понимаешь?
— Я должна передумать петь? — не улавливаю, в чём, собственно, дело.
— У тебя семья, — словно разжёвывает Кирилл. — Сын, муж… Тебе придётся
— Моя семья поймёт… и поддержит, — говорю я без особой уверенности.
Кирилл вглядывается в моё лицо, потом укоризненно качает головой. Он чувствует мою неуверенность.
— Надеюсь, что так и будет, — говорит он тоже без особой уверенности.
Потом тянется к бардачку, задевая ребром ладони мои колени, которые я сразу смещаю в сторону. Этот резкий жест не остаётся без внимания Кирилла, и он тяжело вздыхает. Наверняка я кажусь ему дёрганой.
Открывает бардачок. Достаёт оттуда какой-то свёрток и протягивает мне. Неуверенно развернув бумагу, вижу пачку денег. Мои глаза округляются, и я сразу протягиваю их обратно.
— Это твои деньги, — отрезает Кирилл. — Твои чаевые, если быть точнее. Я не имею к ним отношения.
Он видит, как я смотрю на пачку с сомнением, а потом негромко добавляет:
— В чём дело, Ась? Эти деньги кажутся тебе нечестными? Или грязными? Или, быть может, тебе противно брать их у таких, как я?
Резко смотрю в серые глаза и читаю в них недоумение и обиду. Кусаю губы, испытывая раскаяние, что так беспричинно обидела его.
— Я не считаю, что деньги грязные, и совсем не против получать их от более успешных и влиятельных… Просто как-то неожиданно.
Внутри же всё просто бурлит от счастья. Что смогу купить сыну самую дорогую игрушку в магазине. И отвести его в кафе-мороженое в парке, куда он давно просится.
— Тогда возьми их, — Кирилл накрывает мою руку своей тёплой ладонью, подталкивая деньги ко мне. Там где соприкасается наша кожа, словно разряды тока проходят. — И подумай хорошенько о своей карьере, Ась, — говорит настойчиво. — Зиновьев уже завтра ждёт твоего ответа.
Я могла бы согласиться уже сейчас, но раз Кирилл просит меня подумать, то я не против взять некоторую паузу. Мне всё же нужно обсудить всё это с Олегом.
Распахиваю дверь, чтобы выбраться из машины, но Кирилл протягивает руку и быстро её захлопывает.
— Я не довёз тебя до подъезда, — его голос звучит строго. — Твоя безопасность на мне, так что сиди смирно, — под конец всё-таки ухмыляется, показывая, что его строгость напускная.
Позволяю себе робкую улыбку благодарности. Желание расцеловать его щёки, покрытые лёгкой щетиной, всё ещё зудит под кожей. Пригвоздив себя к креслу, вновь смотрю вперёд. А когда Кирилл паркуется возле подъезда, поспешно распахиваю дверь.
— Спасибо, — выдыхаю, посмотрев в глаза Соболева, — за всё…
Он молча кивает, удерживая мой взгляд. Пронзительные серые глаза отражают всю мощь внутренней энергии этого мужчины. Сначала его взгляд кидает меня в холод… но потом этот холод превращается в пожар… Пожар запретных и опасных желаний!
*"Никогда не отпускай меня"- песня английской инди-рок группы Florence and the Machine из их второго студийного альбома Ceremonials (2011).