Ты мой! Расплата за измену
Шрифт:
Всего через два часа состоится последнее слушание о признании отцовства Светличного над Трофимом. А на следующий день, как продолжение созданного им кошмара, судебное заседание об отцовстве Жукова над Алисой.
Все уловки, угрозы и уговоры Павла не помогли. Он бил по психике сына.
Нина ударит по случайности его мужской состоятельности, обозначив прилюдно рогоносцем.
Сердце сжималось. Она не смогла защитить от разрушительной правды ребёнка, зачатого от подлеца, но выращенного мужчиной
Нина не ожидала, сколько придётся собирать справок, характеристик, чтобы доказать, что достойно воспитывает детей.
С Трофимом не раз беседовал психолог. Несколько раз приходили комиссии, проверяя всё, что можно, только что в мусоре не ковырялись.
Но всё осталось позади.
Сегодня мальчику предстояло ответить на вопрос, с кем из родителей он хочет жить дальше. Купить его не удалось, настроить против матери пыталась вся семья бывшего мужа.
Выставить Нину распутной алкоголичкой не получилось. Жуков всегда был рядом, старательно изображая довольного семейной жизнью мужа. Нескольких нечётких фотографий оказалось недостаточно, самые пикантные так и остались на телефоне Виктора неотправленными.
Худиев с нетерпением ждал итогов полного аудита, но уже сейчас стало понятно, что со счетов холдинга утекали в афшор приличные суммы.
Дальше предстояла борьба за будущее дочери.
Алиска ребёнок и Алиса подросток – две разные девочки. Сейчас она понимала, что больше нужна Стасу. Тот был вдохновлён, что сможет официально стать папой любимого рыжика, и согласился лечь в клинику сразу после судов, а дальше спортсмена ожидал реабилитационный центр на долгие полгода.
Раздумья прервал громкий голос:
– Мама, я поеду с вами!
Нина обернулась. В дверях спальни стояла Лиска, словно подслушивая мысли матери, одетая в форму гимназии.
– Уроки уже закончились?–взглянула на часы.
– Нет, я сбежала с английского! – честная, как мать, девочка с вызовом в голубых глазах смотрела на Нину.
– Не стыдно? Так открыто объявлять мне об этом? – возмутилась та, спрыгивая с подоконника, метясь ступнями в шлёпки с бубоном из меха.
– Трошке нужен рядом человек, который сможет его успокоить, – настойчиво объясняла Лиска своё поведение.
Нина с недоумением взирала на дочь.
– На это есть я!– Она повела плечами, не понимая, неужели сестра в этот момент будет лучше матери.– Отец тоже подъедет и крёстный, уж ему он точно поверит, – предприняла она последнюю попытку отговорить девочку.
– Трошка мне доверяет, – не отступала та. – Я его никогда не обманывала, а вы все врали. Он злится.
Нина кусала губы, согласившись, что обиженной ложью сын скорее примет помощь сестры, чем её. Нужно время, чтоб жизнерадостный
– Хорошо, только переоденься, – она направилась к раздвижной двери в гардеробную комнату. – Приведу себя в порядок, заберём в отеле отца и поедем. Скажи Троше, чтоб собирался.
Лиска замялась на пороге, но перед тем, как уйти, выдала:
– Мама, не бойся, он не уйдёт к отцу, как бы тот ни старался.
Нина втянула воздух, не сдержав всхлипывание. Комок перекрыл горло, но на душе стало спокойнее. Она с благодарностью прошептала девочке, ставшей намного взрослее за последний год:
– Спасибо, доча.
Полная ликования Нина выходила из зала суда. Улыбка на пол лица, счастье в огромных глазах. Трофим оставался с ней, сказав, что его отец Станислав Жуков.
Опекунский совет, как ни старался, не смог найти нарушений.
Светличный рвал и метал. Щедрые подарки и обещание светлого будущего не помогли. Он, привыкший всё покупать, не смог найти ключика к сердечку непродажного сына.
Она наслаждалась победой, чуть задержавшись на лестнице, делая вид, что снимает салфеткой грязь с туфель.
Шатенка резко выпрямилась перед проходившим мимо Светличным.
Одержимый мерзавец не устоял даже сейчас, впившись жадным взглядом в аппетитный зад «бывшей».
Она обернулась с усмешкой в глазах и словами:
– Ну что, сука, съел? Завтра заберу у тебя дочь и еб…сь конём со своею мамашей, – она шипела, с трудом удерживаясь, чтоб не сболтнуть большего.– Моих детей вам не видать, как своих ушей! Забудь, что я была в твоей жизни и отстань, наконец!
Он принял её слова, скривив губы в ухмылке:
– Какие маты из прелестного ротика. Провинция так и прёт, – чёрные, злые как у чёрта глаза метали молнии. – Рано празднуешь победу, «Кошка»! Жизнь так хрупка, а я всегда рядом и готов принять заботу обо всех твоих детях, оптом!
Нина оторопела от столь явных намёков. Она выгнула ноздри.
– Ты мне угрожаешь?
Он оглянулся и, убедившись, что никто посторонний их не услышит, ответил:
– Нет. Предупреждаю. Не хочешь быть моей, станешь ничьей!– оскалив белоснежные зубы хищника, готового сожрать жертву.
Нина инстинктивно отшатнулась и чуть не полетела вниз.
Он ухватил её за руку, резко дёрнув на себя.
Она оказалась в крепких объятиях ненавистного мужчины. Запах знакомого до тошноты парфюма ударил в ноздри.
Он вцепился пальцами в густые коричневые волосы и, грубо оттянув голову назад, жадно впился в пухлые губы.
Нина отчаянно сопротивлялась, пытаясь вырваться, но была оплетена сильными руками, словно щупальцами осьминога. Страх ухнуть на бетонный пролёт удерживал на месте.