Ты моя, девочка!
Шрифт:
Убью!
Не только его, но и Фёдора! Убью, в порошок сотру! Убью, даже тела не найдут!
Лишь бы с ней ничего не случилось.
— В какую больницу её везёшь? Ты проверял? Она дышит? Да, блять, скажи что-нибудь! — в одной рубашке срываюсь с места, хлопнув дверь за собой.
Жарко. Слишком горячо. Тело с пяток до головы горит от злости. Вне себя от ярости, но сдерживаюсь из-за неё. Из-за них. Моих девочек.
Он предупреждал. Я не поверил. Не так быстро — думал. Но, тварь, ударил по самому больному месту. Чувственное. Ценное. Самое
— В центральной, — тихий голос охранника действует на нервы. Словно острым кинжалом сердце на части разрывает. Я его задушу, как только морду его увижу. — Дышит, но сильно ранена. Лицо в крови и… не только лицо…
Дальше пелена прикрывает глаза. Я вспоминаю её взгляд, когда она уходила из моей квартиры не соглашаясь на аборт. Она хотела этого малыша вопреки всему, даже плевать было на меня. А сейчас из-за такой скотины, как я, она может потерять ребенка. Не простит. Никогда!
Отключаюсь и мчусь в больницу. Как бешеный захожу в лифт и спускаюсь вниз. Не вижу никого перед глазами, только о ней думаю. Сажусь в машину, влажный от пота, хоть на улице и минус двадцать градусов. Волнуюсь. Пару секунд прихожу в себя, усмиряя дыхание и анализируя возникшую ситуацию. Жму на газ, пофиг, что будет. Снег не даёт возможности увеличить скорость, автомобиль скользит по сторонам.
Начинаю задыхаться, салон внедорожника кажется очень тесным, не хватает воздуха. Частое и тяжёлое дыхание снова сбивается с ритма, когда вспоминаю её хмурый, обиженный взгляд. Нет, она меня точно не простит! Да и права! Я не заслужил!
Голову разрывают воспоминания последнего дня. Мы несколько дней были так счастливы, а вчера я лишил нас очередного яркого дня одним словом, "надоела". Придурок! В чём её вина? В том, что влюбилась в скота, который не умеет уберечь свою женщину? Именно! Это была огромная ошибка — влюбиться. Доверять. Отдавать душу и сердце мне.
— На каком вы этаже? Какая палата? Вы где? — ору, как бешеный, не в силах взять себя в руки и успокоиться. Может всё не так плохо, а?
— Третий этаж, Александр Петрович. — голос охранника слышится сдавленно. Он знает, что с ним произойдёт. — Только что на операцию…
Дальше замолкает. Операция… Она потеряла малыша? Мы потеряли нашу девочку? Или же что-то другое?
Поднимаюсь на нужный этаж и замечаю охранника, прислонившегося к стене. Руки в крови, а на лице только страх.
— Как ты не понял, что за вами хвост? — один рывок и кулак поподает ему в челюсть. Он отскакивает в сторону и тяжело сглатывает, держась рукой за только что повреждённое место.
— За нами не было хвоста. Они будто ждали в подъезде. Словно знали, что ваша девушка приедет в ту квартиру. — он говорит тихо, но уверенно в своих словах.
Да, если судить честно, то его вины на самом деле нет. Я сам говорил, дабы ждал в машине. Не додумался, что её могут ждать и внутри. Тупой, блять!
Его слова прерывает рингтон телефона, который он с силой сжал в ладони.
— Это… Её. Она, кажется, хотела набрать вас до того, как потеряла сознание. Номер высветился на экране, когда я сломал дверь и к ней подошёл. Но, видимо, не успела.
Охранник протягивает мне мобильник, он тоже в крови, а на экране написано "Марина". Как теперь ответить и что сказать?
— Да, — голос срывается, почти не слышен, — Марина, это Алекс.
— А-алекс? — по её тону понимаю, что она начала паниковать. — Что с Женей? Где она?
— Она в больнице. Кто-то напал. Избил. Мы в центральной больнице и к сожалению я ничего не знаю о её состоянии. Жду врачей.
— О, Боже! — вскрикивает она, — Я… Я сейчас приеду…
Так и держу телефон и слушаю короткие гудки. Нервы начинают искрить с новой силой, заставляя темнеть рассудку. Не могу нормально думать ни о чём, вынужден ждать врачей, которые никак не могут выйти с этой чёртовой операционной.
Перед глазами та картина, где она окровавленная пытается набрать мой номер, чтобы позвать на помощь. Чёрт! Как же больно!
— Вы родные пострадавшей? — через час или полтора, наконец, врач появляется. Подруга Жени тоже приехала. Я задыхаюсь от нетерпения, но другого варианта не было, кроме, как ждать.
— Да. Как она? Как себя чувствует? Я хочу увидеть её! — снова звериное, дикое рычание эхом разносится по почти пустому коридору.
— К сожалению, — он не смотрит мне в глаза, а куда-то за спину. Выворачивает наизнанку мое спокойствие. Сжимаю руки в кулаки до хруста костей и делаю шаг вперёд. — Мы не смогли спасти малыша. Сочувствую. — чеканит он, — Но девушку увидеть можете. Она сейчас не в себе…
Дальше сознание затуманилось. Я прижимаю врача к стене и нависаю над ним.
— Как это? Почему не смогли спасти малыша? Почему? — обезумел. Я вне себя, чувствую, как вены вздуваются от бурлящей крови.
— Мы сделали всё, что смогли. Увы, малыша больше нет, — ставит жирную точку слишком внезапно. Я не был готов к этому. Я витал в облаках, фантазировал, какой будет наша семья. Размечтался.
Отпускаю врача, сам прижимаясь к этой грёбаной стене и сползаю вниз. Сажусь на холодный кафельный пол, обхватив голову руками. Как мне пойти к ней? Как поговорить? Как попросить прощения?
— Через час или два можете увидеть её, — где-то издалека до меня доносится голос врача.
Не знаю каторый час и сколько я так сижу. Потерялся в своих мыслях. Допустить промах — дело одной секунды, я допустил, потерял самое ценное. Стараюсь, очень стараюсь сдержать свою ярость, задвинуть эмоции на задний план, не думать о Фёдоре. Он важная, очень противная проблема, которую я должен, обязан решить незамедлительно. Но как я сдержусь? Я же убью его, как только увижу!
Подруга Жени замечает мою ярость, злость. Смотрит с сожалением, печалью. Плачет прикрывая ладонью лицо, но словно прячется от меня. Не хочет, чтобы мне стало ещё хуже.