Ты найдешь меня на краю света
Шрифт:
— Ну да, примерно так, — усмехнулся я.
— А Джун? Она тоже ваша протеже?
— Ну… в общем, нет, — ответил я.
Тут я вспомнил красавицу Джун и вздохнул.
— Она хоть раз ночевала в этом отеле?
— Не ночевала, но в отеле была. Меньше года назад, утром, в марте. Тогда еще лил страшный дождь… Такая молодая, энергичная англичанка с каштановыми волосами… — Я прокашлялся. — Вы точно присутствовали, и не думаю, что забыли ее. Она еще закатила здесь сцену… Разбитая посуда, помните?
Мадемуазель Конти покраснела уже второй раз за это утро.
— Ах, та… —
Из всех моих любовниц Джун Миллер отличилась, пожалуй, наибольшей ревнивостью. Не скажу, что у нее совсем не было на это оснований: тогда я дружил еще с одной женщиной. Хотя к тому моменту Элен уже влюбилась без памяти в одного гениального архитектора, и мы расстались друзьями. Однако по-прежнему время от времени мы общались, что в конце концов довело Джун до истерики.
— Черт возьми! Кто тебе эта женщина? Почему она не желает оставить тебя в покое?! — кричала расстроенная Джун, швыряя мой мобильный.
Ее каштановые локоны в беспорядке падали на голые плечи, болотного цвета глаза сверкали. В образе Фурии она была неотразима, что удается лишь немногим женщинам. Я взял Джун за руку и потащил в постель.
— Иди сюда, моя прекрасная дикая кошка, — шептал я ей на ухо. — Забудь про Элен, мы с ней друзья, не больше. К тому же у нее проблемы с этим архитектором…
— И что? При чем здесь ты? Да пусть обсуждает их со своей подругой! — не унималась Джун. — That's not okay! [21] — Она с вызовом скрестила на груди руки.
Вспоминая тот день, я снова и снова прихожу к выводу, что она была не так уж неправа, однако доверие Элен льстило моему мужскому самолюбию.
Джун ревниво следила за каждым моим шагом, и ее зоркости мог бы позавидовать Аргус. Однажды она обнаружила в моем бумажнике счет из «Ла саббиа роса» — небольшого магазина нижнего белья, отличающегося изысканным ассортиментом и расположенного на улице Жакоб, совсем рядом с одним из крупнейших французских издательств.
21
Это непорядок! (англ.)
Через две недели после нашего знакомства с Джун, когда жизнь моя проходила между спальней и галереей, я заметил как-то раз на витрине «Ла саббиа роса» шелковую ночную сорочку, маленькую, изящную тряпочку без рукавов, украшенную нежными весенними цветами. Сначала я захотел купить ее для Джун и попросил принести размер «М». Но потом вспомнил, что у Элен скоро день рождения. Незадолго до того я звонил ей и застал в расстроенных чувствах. И вот в качестве утешения и подарка я решил наконец преподнести такую сорочку и ей. Я хотел отблагодарить Элен за то время, когда мы были вместе.
Парижским продавщицам нижнего белья ничто человеческое не чуждо. Поэтому, когда я попросил сотрудницу магазина принести меньший размер, она сначала поняла меня неправильно и уже собиралась повесить «эмку» на место.
— Разумеется, вы сможете обменять товар, если он
— Ах, нет, мадам, мне нужны обе, «М» и «S»… для двух дам, — пояснил я с идиотским смущением, достойным героя Вуди Аллена.
Продавщица улыбнулась.
— Все в порядке, месье, это нормально, — успокоила она меня.
Мадам положила каждую сорочку в отдельный пакет из шелковой бумаги и сообразила радующую взор упаковку.
— Как это мило с твоей стороны! — прошептала Элен, принимая подарок, и у нее на глазах выступили слезы.
Джун издала радостный крик, поцеловала меня в щеку и тут же сорвала с себя платье, чтобы примерить сказочную обнову. Помню, как она танцевала от счастья. Всего лишь три дня потребовалось для превращения весенней феи в одержимую ревностью Фурию.
В общем, в отличие от продавщицы, Джун не показалось нормальным, что я купил две одинаковые сорочки разных размеров. А то, что большая из них предназначалась ее предшественнице, привело ее в дикую ярость, в приступе которой она влепила мне пощечину. Сегодня и я признаю ошибкой эту идею с двумя сорочками. Несмотря на то что Джун тогда простила меня — она успокаивалась так же быстро, как и распалялась, — моя оплошность заложила основу для грандиозного скандала, который разразился несколько месяцев спустя в гостинице «Дюк де Сен-Симон».
Это был один из самых неприятных моментов моей жизни, о котором я очень не люблю вспоминать.
Несмотря на абсолютную мою невиновность, Джун тогда меня бросила.
Со стороны все выглядело не в мою пользу. После деловой встречи я пригласил Джейн Хэстман в отель. У нее случилась неприятность: поссорилась со своим другом, в итоге он спешно отбыл на родину. (Тот самый двухметровый ковбой со Среднего Запада, который не умещался в «колыбели Белоснежки», помните?) Джун же тогда уехала на пару дней в Довиль со своей лондонской подругой. И вот я спросил Джейн, не хочет ли она чего-нибудь выпить? Сделал это просто потому, что мне было жаль ее. Она кивнула и ответила: «Double», имея в виду двойной виски. После нескольких «Doubles» мы поднялись в номер Джун. Джейн Хэстман не из тех женщин, которые хнычут, когда у них что-то идет не так. Тем не менее она попросила меня задержаться, и я остался. Но не более того.
Я прилег рядом с ней на кровать, взял за руку и стал уверять, что все будет хорошо. Она уснула, и я уже собирался идти домой, когда вдруг почувствовал сильную усталость. В общем, в ту ночь мы с Джейн спали рядом, как брат и сестра.
На следующее утро, еще не успев открыть глаза, я услышал голос Джун:
— Salaud! [22] — кричала она. — С меня довольно!
Нет, это был не кошмарный сон. В ногах двуспальной кровати стояла моя возлюбленная. Она побелела от гнева, и ее зеленые глаза метали молнии в сторону недоумевающей Джейн.
22
Ублюдок! (фр.)