Ты обещала не убегать
Шрифт:
Уперлась лбом в колени и замерла. В памяти проносились картинки нашего с Тимуром разговора в такси возле аэропорта, его слова, которые он повторял, как заведенный. Он не мог врать. Так не врут.
Заходить в квартиру к Тимуру запал пропал также быстро, как и возник. Даже если он там с ней, узнать об этом вот так я не решилась.
Уже хотела вернуться к такси, как пролетом выше раздался щелчок дверного замка, а затем послышался прокуренный женский голос. Он явно принадлежал молодой девушке, но его тон вызывал отторжение. Скорее всего она говорила по телефону, поскольку ее
— В квартире шаром покати, а от пыли глаза уже слезятся, — ныла та.
— А я говорила, что идея провальная. Нет ее и уже не придет!
Девушка ходила по лестничной клетке и судя по всему курила.
— Надо было сказать, что мальчишка тут, тогда бы клюнула, а ради Тимура, уж простите меня, я бы тоже не стала рисковать и приезжать!
Старалась не дышать и, ругая непослушное сердце, колотящееся с бешеной силой, прислушивалась к каждому слову доносящемуся сверху. В том, что там шаркала ногами и отравляла воздух Инга, я не сомневалась, как и в том, с кем она говорила.
— Понятно, — скучающим тоном ответила она в очередной раз собеседнику, — Зря я старалась.
— Я передам отцу, конечно.
— Думаю, завтра вечером. Я буду с ним на вашем дне рождении.
— Помню-помню, не переживайте. В шесть у вас. До встречи!
Раздался щелчок. Шаги стихли. Инга вернулась в квартиру, оставляя за собой легкий шлейф дорогого табака и необычайную легкость на душе.
Тимур не предавал! Хотя и вариант, что он мог находиться во власти деда, я все еще не сбрасывала со счетов.
Выдохнула, вскочила на ноги и понеслась вниз к лифту, чтобы вернуться домой до того, как меня хватятся, а несчастного охранника уволят.
49. Не обманул
Мощную фигуру Лероя я увидела, еще сидя в такси. Мы подъезжали к воротам дома Горского, когда моим наивным фантазиям — незаметно вернуться — пришел конец.
Лерой! Мой милый Лерой! Он стоял возле пункта охраны в одной сорочке, расстёгнутой на пару верхних пуговиц, и брюках, несмотря на совершенно не весеннюю погоду, и сверлил меня взглядом сквозь лобовое стекло автомобиля.
Чуть не забыв рассчитаться, я выскочила из машины и прямиком направилась к нему.
— Привет, — так и не придумав для себя отговорки, решила улыбнуться и сделать вид, что ничего не произошло.
Лерой молчал. Его напряженная поза выдавала глубокое недовольство. Глаза сквозь узкие и слегка раскосые щелочки цепко следили за каждым моим движением. Сжатые в почти невидимую линию губы и ритмично раздувавшиеся ноздри слишком откровенно намекали, что пощады не будет.
— Я… — хотела придумать оправдание своему порыву, но так и не успела.
Крепкой хваткой цербера Лерой вцепился в мою руку и, с силой дернув, потащил в сторону дома.
— Ты с ума сошел? Отпусти! — окрысилась на парня, но тому было все равно.
Его рука все сильнее сжималась на моем плече, а лицо не меняло своего выражения. Жгучая боль растекалась по руке. Я пыталась вырваться и брыкалась, что было мочи, но, казалось, Лерой ничего не замечал. Он волочил меня все дальше
Неладное заподозрила сразу, как Амиров протащил меня мимо крыльца, в сторону запорошенной снегом беседки, стоявшей на самом отшибе участка, вдали от дома. Небрежно зашвырнув меня внутрь, сам встал у выхода, свирепым взглядом продолжая смотреть в упор и молчать. Я оказалась в клетке, но сейчас меня больше волновало состояние друга. Передо мной стоял не мой Лерой. Не тот парень, что всегда был на моей стороне и подставлял свое плечо. Не тот Лерой, которого еще вчера я держала за руку, готовая поведать о самом сокровенном. В эту секунду передо мной стоял один из бультерьеров моего отца, готовый разорвать на куски любого, кто ослушался воли хозяина.
— Какого черта ты творишь? — прошипела ему в лицо, растирая саднящее плечо.
— Это я творю!? — зарычал Лерой, тяжело дыша. — Что непонятного было в моей просьбе: сидеть дома? Ты отдаешь себе отчет в том, что натворила?
— А ты, распуская свои руки?
По сути ничего страшного не произошло: да, ослушалась, да, убежала, но я же вернулась, всего немного не успев, чтобы никто не обнаружил моей пропажи.
— Где ты была? — ледяным тоном спросил Амиров.
— Ездила в магазин, — зачем-то солгала ему. Говорить правду, пока Лерой был не в себе, мне не хотелось. — Я пыталась предупредить, но вы с Горским не отвечали.
— Не ври! — взорвался Амиров, заставляя толпы мурашек пробежать по моей коже. — Ты ездила к нему! Зачем?
— Откуда ты… — зажмурившись на мгновение, смогла сама ответить на вопрос: чертов мобильный со встроенным gps. Убегая впопыхах, совершенно забыла про маячок в телефоне.
— Не зли меня, Ксюша! Какого лешего, наплевав на свою безопасность и безопасность всех нас, ты поехала к этому ублюдку? — Лерой сплюнул, выражая свое отвращение к Тимуру.
— Не смей, — шикнула в ответ.
— Заступаешься за него? — с пренебрежением в голосе оскалился Лерой и медленно стал приближаться все ближе и ближе.
Расстояние между нами сократилось до минимума, а холодный и влажный воздух, которого, казалось, в эту секунду нам обоим не хватало, ощущался раскаленным до предела.
— А если я скажу, что он украл твоего сына и увез в неизвестном направлении, ты и дальше будешь продолжать выгораживать его и прощать? — безжалостно рявкнул Лерой, разбивая вдребезги мою только — только вновь обретённую веру в преданность Тимура и воскрешая в памяти слова Ермолаева: " Дура ты, Ксения. Пацан твой у меня. "
Амиров говорил что-то еще, но сквозь звон в ушах и подступающую к горлу тошноту, я ничего не слышала. Сознание медленно, тягуче и безвозвратно покидало меня. Последнее, что смогла ощутить: крепкие руки Лероя и его полное боли и отчаяния " Прости".
Сквозь пелену беспокойного и липкого забвения смазано доносились чьи-то голоса. Холод и сырость сменились теплом и комфортом. Что-то теплое и нежное ласково касалось моей щеки. Но возвращаться в суровую реальность мой мозг не спешил, выбрав для себя оптимальное пограничное состояние.