Ты проиграешь, дорогая
Шрифт:
Затем я резко разворачиваюсь.
— Нет, — шепчу ему в губы, чувствуя, как его дыхание сбивается. — У меня есть идея получше.
Мои пальцы скользят по его груди, смахивая капли воды. Я медленно опускаюсь на колени перед ним, наблюдая, как его живот напрягается от ожидания.
— Роза.... — он хрипит, когда мои губы касаются линии его белья.
Я снимаю их одним движением. Его возбуждение напряженное, горячее, уже готовое ко всему. Первое прикосновение языка заставляет Влада вскрикнуть.
— Детка...
Его
— Ты горячая, даже слишком, — его голос звучит опасно.
— А ты боишься обжечься? — бросаю через плечо.
Ответом становится резкий шлепок по моей попе. Я вскрикиваю от неожиданности, но тут же выгибаюсь навстречу.
— Ещё.
— Ты именно такая, какой я тебя представлял, — он рычит прямо в ухо, и его голос, низкий, хриплый, заставляет все внутри меня сжаться в сладком предвкушении.
Он выполняет просьбу, ещё один сильный шлепок обжигает, обдает болью, возбуждает.
Затем Влад раздвигает мои ноги, отодвигает в сторону полоску мокрого белья и без предупреждения входит в меня. Мы оба стонем — он от непривычной тесноты, я от внезапной полноты.
— Да, вот так… — хватаюсь за край стола.
Влад держит меня за бедра, задавая безжалостный ритм.
— Ты не представляешь, как я мечтал об этом, — его слова прерываются, когда я намеренно сжимаюсь вокруг него, заставляя застонать.
Запрет смешивается с наслаждением, превращаясь во что-то невыносимо сладкое.
— Тебе нравится это, да? — он хватает меня за волосы, оттягивая голову назад, чтобы видеть мое лицо.
Я не отвечаю — не могу. Все, что остается — это стоны, его имя, срывающееся с губ, и бессвязные мольбы.
Он ускоряется, его дыхание становится прерывистым, движения — ещё более неистовыми.
— Давай, Роза, — приказывает он, и этого достаточно.
Наслаждения накрывает с такой силой, что я теряю дар речи. Он следует за мной почти сразу, его тело напрягается.
Влад выходит из меня. Мы не предохранялись, но это не страшно. Я принимаю таблетки, но он этого ведь не знает... Странно, что Влад даже не обеспокоился.
Разворачиваюсь и смотрю на него.
— Роза.... — он выдыхает, и в его голосе столько изумления, будто он и сам не ожидал, что все зайдет так далеко.
Я обнимаю его и медленно провожу пальцами по спине. Затем мы замираем. Его лоб прижимается к моему, пытаясь отдышаться.
— Это.... — он пытается найти слова.
— Не говори ничего, — закрываю ему рот пальцами. — Просто отведи меня в номер.
Когда мы выходим, в коридоре никого. Но в воздухе висит запах нашего греха — сладкий, запретный, непоправимый.
Мы перешли черту.
И теперь нам некуда возвращаться.
*****
Я
Я так привыкла спать одна, что поначалу мне даже неуютно. Но потом понимаю, что такое счастье просыпаться с тем, от кого дрожат колени.
Смотрю на время. Через пару часов нам нужно будет сделать вид, что мы лишь коллеги и работать весь день.
Но я не смогу ждать до вечера, когда мы снова останемся вдвоем. Тогда, может, я больше не решусь быть с ним. А сейчас, это утро, будто продолжение сумасшедшей ночи и не засчитается как новый грех.
Мои пальцы сами тянутся к его животу. Легкие круги. Вверх. Вниз. Влад вздрагивает во сне. Я приподнимаюсь, перекидываю ногу через его бедра. Осторожно. Без звука. Его веки подрагивают, когда мои губы касаются: шеи (его слабое место, как я поняла вчера), сосков (медленно, зубами).
— Роза... — его голос сонный, но тело уже просыпается.
Я не отвечаю. Просто опускаю руку ниже, нащупываю знакомую твердость. Теплая. Пульсирующая. Готовая.
— Ты... — он пытается приподняться, но я прижимаю ладонью его живот к постели.
— Не двигайся, — шепчу, скользя по нему влажными губами.
Его пальцы впиваются в простынь. Губы скользят по его горячей коже, впитывая солоноватый вкус его возбуждения. Я чувствую, как он пульсирует у меня на языке — живой, горячий, совершенно беспомощный. Так... медленно... мучительно медленно, наблюдая, как вздуваются вены на его руках. Кончиком языка провожу по самой чувствительной точке — его бедра резко дергаются.
— Ч-чёрт.... — он хрипит.
Потом — резко глубже, заставляя его выгнуться. Его стон разрывает утреннюю тишину. Я ускоряю ритм, но внезапно останавливаюсь, чувствуя, как его тело напрягается в предвкушении.
В конце — замираю совсем, когда он уже на грани.
Я поднимаюсь, прижимаюсь грудью к его губам.
— Теперь твоя очередь.
Он переворачивает меня как куклу — без нежностей, только животный голод. Его ладонь хватает мои запястья, прижимает над головой.
Влад резко входит в меня. Я обвиваю его ногами.
Сейчас, в этой постели, он мой — потный, потерявший контроль, забывший все имена.
Его телефон на тумбочке вибрирует. Я наклоняюсь, целую его в ухо и шепчу:
— Не отвечай.
И он.... слушается. Его бедра ускоряются. Телефон гаснет.
— Покажи мне, как ты хотел меня все эти недели, — дышу ему в губы.
Победа. Маленькая. Грязная. Вкусная. Как и он.
*****
Головная боль раскалывает череп на части. Каждый щелчок фотоаппарата Славы отдается в висках молотом. Я пью третью чашку кофе — жидкость горчит и не приносит облегчения.