Ты самая любимая (сборник)
Шрифт:
Но не так-то просто кончить жизнь самоубийством!
Сникнув, она отступила от края площадки, снова легла на нее и, разозлившись, принялась сдирать с себя одежду и швырять ее вниз — кофту, майку, юбку, кроссовки…
Катившая по темным аллеям парка патрульная ментовская машина проезжала мимо вышки, и одна из кроссовок Иваны шлепнулась ей на лобовое стекло.
Менты остановились, вышли из машины, задрали головы вверх и в изумлении открыли рты — на вышке, на ее самой верхней площадке сидела голая Ивана, болтала ногами и в полный
— Эй! — крикнул ей один из ментов.
— Тихо! — одернул его второй. — Ты чё? Напугаешь — свалится к чертям! Она ж пьяная в жопу!
— А чё делать?
— Не знаю. Я не полезу.
— Ладно, ну ее на хрен…
Менты сели в машину и укатили.
Ивана посмотрела, как милицейская машина удалилась в черной аллее, вздохнула и попробовала сама спуститься с вышки. Но это оказалось трудней и страшней, чем подниматься, — она не видела нижних перекладин, руки и ноги скользили…
Зависнув на высоте, Ивана стала скулить и плакать от страха:
— Спасите!.. Эй!.. Люди!.. Ну пожалуйста! Эй!..
Но никто не отвечал, только вдали прогудел и проклацал по рельсам скорый поезд.
Так, скуля и дрожа от холода, Ивана все-таки спустилась с вышки на землю, стала собирать свою одежду…
Ночью мать Иваны, стоя на коленях пред иконой Пресвятой Ксении великомученицы, беззвучно благодарила ее за спасение дочери.
Лежа в своей кровати и отрешенно глядя в потолок, Ивана спросила:
— Ма! Почему ты не сделала аборт?
— Какой аборт? — испугалась мать.
— Обыкновенный. Они тебя изнасиловали втроем.
— Кто меня изнасиловал?? С чего ты взя…
— Молчи. Я все знаю. Карпатый, Царицын и Сорокин. Ты с ними в одной школе училась.
— Откуда… Кто тебе сказал? — спросила мать помертвевшим голосом.
Ивана достала газетную заметку, прочла вслух:
— «Сын генерала Сорокина и дети новых русских Олег Карпатый и Евгений Царицын совращали или насиловали своих одноклассниц и избежали тюремных сроков только ценой свадьбы…» Ну? Какой ты у них была по счету?
Мать молчала.
Но Ивана не унималась:
— Почему ты не сделала аборт?
Мать продолжала молчать.
Ивана села в кровати и крикнула:
— Отвечай!!!
Но мать молчала.
— Как мне с этим жить, мама? — негромко произнесла Ивана.
Мать не ответила и на это.
— Почему ты их не судила? — спросила Ивана.
Мать все молчала.
— Да отвечай же! — снова крикнула Ивана. — Я имею право знать! Почему ты не сделала аборт?
Мать кивком головы показала ей на икону:
— Она мне не разрешила.
Тут в дверь заглянула сонная бабушка:
— Что тут за крик?
— Мама, уйди, — сказала ей мать Иваны.
— Ты опять скандалишь? — спросила бабушка у Иваны.
— Ма, она все знает, — сообщила ей мать.
Бабушка изменилась
В ресторане «Речной» гремела музыка. Но теперь на веранде за столиками под навесом была взрослая публика. Впрочем, были и подростки — дети этих взрослых. И среди них — та самая Лена, чей день рождения здесь отмечали почти год назад. Она сидела за центральным столом с матерью и отцом-подполковником ВВС. Здесь же, за этим столом, — Карпатый с женой и 14-летним сыном, Царицын с женой и двумя сыновьями-погодками, еще кто-то…
Неожиданно музыка оборвалась, массовик взбежал на сцену.
— Внимание! — сказал он в микрофон. — А сейчас еще одна фишка нашего вечера — белый танец! Но — особенный! Дочери приглашают отцов! Маэстро, врубай!
Подросток-диджей включил вальс.
Лена поднялась, церемонно пригласила отца.
А перед Карпатым вдруг возникла Ивана. Она была в материнском, в крупный горошек, платье времен 90-х годов. Но если несколько месяцев назад, когда она надевала его дома перед зеркалом, оно было ей великовато, то теперь — в самый раз.
Церемонным книксеном Ивана пригласила Карпатого на танец. Карпатый удивленно переглянулся с женой, однако встал и повел Ивану на танцплощадку. Там Ивана положила ему руку на плечо, и они стали танцевать.
— Тебе сколько лет? — спросил Карпатый с усмешкой самоуверенного жуира.
— А вы сами посчитайте, — улыбнулась Ивана.
— Ну как я могу? Наверно, пятнадцать, шестнадцать…
— Моя фамилия Малышкина. Мария Малышкина — помните такую?
Карпатый остановился как громом пораженный.
— Нет, вы танцуйте, танцуйте, — сказала Ивана. — Иначе я вам счас по морде дам! При всех! Ну, танцуйте!
Карпатый принужденно продолжил танец.
Издали за ними наблюдали жена и сын Карпатого, а также Царицын с женой и сыновьями-погодками. При этом Царицын озадаченно тер свой лоб, пытаясь что-то вспомнить.
А с края танцплощадки за танцем Иваны с Карпатым следил Федя.
Танцуя с Карпатым, Ивана остановилась у центрального столика, подошла к Царицыну и сделала книксен перед ним.
Царицын, озабоченно переглянувшись с Карпатым, встал и пошел танцевать с Иваной.
— Мне кажется, я вас где-то видел, — сказал он в танце. — Вы были у меня на приеме?
— И не раз, — усмехнулась Ивана.
— Правда?
— Ага. Первый раз это было пятнадцать лет назад. У вас дома. Тогда вы меня принимали втроем — вы, ваш дружок Карпатый и вот этот подонок, — Ивана кивнула на Сорокина, отца Лены, танцующего с дочкой. — Ну? Теперь узнаете? Я дочка Маши Малышкиной из десятого «А». И вас троих. Вы танцуйте, не останавливайтесь! А то я вас всех могу засудить. Потому что срок давности за изнасилование — пятнадцать лет. А мне только четырнадцать, даже меньше. Так что я еще год могу вас иметь по 47-й статье.