Ты только живи
Шрифт:
«Да хоть в президенты, — мимолетно подумал я. — Мне-то какая разница?»
— Значит, без него я не смогу ничего выяснить?
— Вряд ли, вряд ли, господин Сибилев. Не знаю, насколько вы располагаете временем… — редактор вопросительно взглянул на меня.
— Ну… — неопределенно протянул я, не зная, что ответить. Назвался инженером «Интергаза» — веди себя соответственно. — Все зависит от моего начальства, сами понимаете.
— Да, конечно, — согласился он.
— А на сколько он взял отпуск?
— На две недели. По крайней мере, разговор был
— Да, в газете, — я продемонстрировал свернутую в трубочку «Гноми».
Тема разговора была исчерпана.
Я поднялся.
— Спасибо, Костас.
— Не за что, господин Сибилев.
Мы обменялись рукопожатием.
— Я могу взглянуть на подшивку вашей газеты? — напоследок спросил я.
— Ради бога. На крайнем столе у окна.
Я вышел из кабинета, окинул взглядом помещение редакции и действительно обнаружил на столе у окна несколько разлохмаченную стопку «Гноми».
— Господин Мазманиди разрешил мне посмотреть подшивку, — объявил я женщинам.
Та, что встретила меня, кивнула и произнесла:
— Возьмите стул.
Нужную заметку я нашел довольно быстро. Газета была датирована субботой 10 сентября, и я на всякий случай занес эту дату в свою записную книжку. Потом еще минут двадцать полистал газеты, отметив, что Янис Теодориду действительно писал много — в основном, о проблемах в Греции переселенцев из бывшего Союза и равнодушии к нуждам последних правящей партии. Было несколько статей и о работе александруполисской полиции.
Все статьи были с указанием имени и фамилии автора — за исключением заметки о несчастном случае, где он скрылся за неопределенным «Соб. инф.».
Может, просто постеснялся подписывать такой маленький, в несколько строк, материал?
21
Правильно говорят: ждать да догонять — хуже нет.
Догонять мне было некого, по крайней мере, пока, а вот ждать — этого добра было навалом.
Сразу после разговора с редактором я нашел какое-то интернет-кафе и послал Инне письмо, в котором коротко обрисовал ситуацию: София вроде как уехала в Германию, следов Дмитрия пока не обнаружено, заметка опубликована в александруполисской газете «Гноми», но ее автор «временно недоступен» по причине болезни родителей.
Можно было, конечно, узнать адрес этого Теодориду и поехать в Салоники, но вести расследование у постели тяжело больной женщины было бы верхом бестактности. Если журналист при этом послал бы меня куда подальше, то был бы стопроцентно прав!
Поэтому я убивал время в походах по городу, прогуливался по берегу моря, а однажды даже забрел в музей церковной утвари, скрепя сердце заплатив два евро — все-таки развлечения в ходе расследования не предусматривались.
Боль в желудке лишь
Увы…
Прошла неделя, в конце которой я вновь посетил интернет-кафе, но писем от Инны не было. Мое стремительно стартовавшее расследование теперь уже не двигалось даже черепашьими темпами: оно просто прекратилось. За неимением лучшего варианта я также наведался еще раз на леофорас Демократиас, 133, и, прижав кнопку с надписью «S. Stefanu», долго ждал в тайной надежде, что искомая особа вернулась из своей Эрмании — если, конечно, она действительно туда укатила. Но ее не было.
Я решил, что если Теодориду не объявится в течение трех следующих дней, то отправлюсь на Самотраки. Логичней, конечно, было сделать это, побеседовав с автором заметки, но терять время и деньги я больше не желал. В первые дни я познакомился с девушкой из булочной — той самой, что навела меня на газету «Гноми», — и узнав, что она работает с напарницей через день, стал подумывать, не пригласить ли ее на остров в качестве переводчицы — не бесплатно, разумеется.
Но до разговора с Лидой (так звали продавщицу) не дошло.
Потому что на третий из «отпущенных» мной неуловимому журналисту дней он, наконец, появился. Ответственный секретарь «Гноми» госпожа Пападопулу, до сих пор отвечавшая, что господин Теодориду еще не вернулся, на этот раз сказала: «Да. Завтра выйдет. Можете приезжать».
Итак, на ожидание неуловимого журналиста я потерял полторы недели. Хорошо еще, если редактор и госпожа Пападопулу за все это время не задумались, как может «инженер «Интергаза» так долго находиться вдали от возводимого объекта!
В тот вечер я укладывался спать с осознанием того, что грядущий день должен принести мне что-то очень значительное.
22
— Янис Теодориду, — проговорил мужчина, подавая руку.
Это был высокий седеющий брюнет, лет сорока с лишним — на сколько тянуло это лишнее, определить было нелегко. На нем была серая куртка со множеством карманов и молний — довольно нелепой для такого возраста молодежной модели — и основательно, почти до белизны вылинявших джинсах.
— Игорь Сибилев.
— Гм, где нам поговорить? — он окинул взглядом редакционную комнату. Обе женщины время от времени бросали на нас любопытные взгляды, продолжая в то же время щелкать на своих компьютерах. Длинноволосого парня на этот раз не было. — Пожалуй… знаете, здесь рядом есть кафе. Мы ходим туда обедать. Не возражаете?
— Нет.
Какая-то напряженность, что ли, была в манере «лучшего журналиста» газеты «Гноми». Или настороженность. Нет, определенно мой визит не доставил ему особого удовольствия. То есть вообще никакого.