Ты в моей власти
Шрифт:
С бьющимся сердцем и сжатыми от ярости губами, с глазами, полными слез, она открыла дверь и побежала к тому месту, куда исчез кот. Она свистела, звала кота по имени, снова вернулась в дом и вынесла миску с едой, чтобы приманить его. Она стояла и ждала. Но кот не показывался. Не слышно было ответного мурлыканья, никто не терся о холодные босые ноги мокрым боком.
Розмари вернулась в дом, шмыгая носом, и в этот момент ненависть к человеку, который спал наверху, была даже сильнее жалости к животному. Слезы высыхали на покрасневших
Она опустилась на колени и, ломая ногти, кусками оторвала картонку, приговаривая:
– Ну вот, милый. Теперь приходи.
Она вытерла лицо кухонным полотенцем и подождала, пока немного успокоится сердце, потом налила кофе до половины кружки и долила только что вскипевшим молоком. Когда она поднималась по лестнице, готовясь обрушить гнев на безжалостного любовника, у нее дрожали руки.
– Бен, уже одиннадцать.
Он неохотно приоткрыл глаза и взглянул на нее.
Розмари резким тоном спросила:
– Это ты заколотил кошачий лаз?
– Что? – Он протянул руку к кофе, но она не обратила на его жест внимания.
– Я спросила: ты заколотил дверцу для кота?
– Да.
Она с трудом поборола желание выплеснуть кофе прямо в его сонное самодовольное лицо.
Он сел и взял кружку с тумбочки, на которую она ее поставила.
– Почему? – спросила она.
– Этот проклятый кот нагадил в кухне. – Бен торопливо и шумно отхлебнул кофе. – Черт побери! – Кофе расплескался, Бен с размаху шлепнул кружку обратно на тумбочку, залив еще и белое кружево. – Черт возьми, он же как кипяток!
– Я налила горячего молока для разнообразия, – тихо произнесла она, уже испугавшись его внезапной ярости, не сводя глаз от коричневого пятна, которое неумолимо расползалось по белой ткани.
– Какого черта! Ты же знаешь, что я люблю, чтобы молоко было холодным. В чем дело? В Америке научилась?
Она молча глядела на него и наконец проговорила:
– Бен, что случилось? Почему ты так злишься?
– Проклятая безмозглая сука! – Он вскочил с постели, откинув пуховое одеяло с отвратительными кофейными пятнами. Розмари отпрянула, наткнулась на туалетный столик. Бен заметил ее инстинктивное движение.
– Ты что? Я не собираюсь тебя бить.
– Я тебя боюсь.
Некоторое время они молча смотрели друг другу в глаза.
– Мне пора, – наконец сказал Бен.
– Что ты имеешь в виду? – возмутилась она. – Что значит пора? Я всего лишь спросила тебя про кошачий лаз. Что происходит?
– Ну, начинается… – мученически вздохнул он и принялся натягивать джинсы.
В смятении она шагнула к нему.
– Бен, не уезжай. Извини меня – за кота, за кофе, за все… Я не понимаю: из-за чего ты вдруг вышел из себя.
Он говорил, не глядя на нее:
– Меня тошнит от твоего уютного домика. Горячее молоко, вонючие коты… Совсем как моя проклятая мамочка. Почему все бабы, как только их трахнут, начинают всюду развешивать
– Ублюдок.
– Правильно. – Он, уже одетый, прошел в ванну – умыться и почистить зубы щеткой, которую вынул из кармана пиджака.
«Он всегда наготове, чтобы смыться», – подумала Розмари.
– Бен, я не хочу, чтобы ты уходил, – сказала она, едва веря собственным ушам.
– Мне надо быть в одном месте.
– Где?
– В Хэкни.
– Ты собираешься встретиться с сыном?
– Нет.
– Тогда с кем?
– В чем дело? – Он выпрямился, навис над ней, как башня. Она пришла за ним в ванну и стояла у него за спиной. Он обернулся, приподнял ее за локти, так что ей пришлось встать на цыпочки. Их лица почти соприкасались, и она чувствовала запах зубной пасты. Он все еще хмурился. – Не делай этого, Рози. Я этого не хочу. Вот как раз такие мелочи нас и разделяют.
– Какие мелочи? Какие? – в отчаянии прошептала она, с трудом удерживаясь от слез.
– Когда ты забываешь, какой я люблю кофе. Когда я приезжаю сюда, и везде кошачье дерьмо.
– Кот старый. Он ни в чем не виноват.
Бен отпустил ее так внезапно, что она чуть не упала.
– Я тебе позвоню, – сказал он. Он положил руки ей на плечи. Ярость его утихла так же быстро, как и вспыхнула.
Розмари больше не могла владеть собой, комната поплыла перед глазами, и она разрыдалась.
– Бен, пожалуйста… Пожалуйста… – Ей казалось, что это говорит не она, а кто-то другой – настолько поражало ее собственное поведение. Вся ее гордость рассыпалась в прах, испарилась, осталось только одно желание – удержать его, не оставаться одной.
– Не проси, – сказал Бен. – Мне это неприятно, Рози.
И он ушел.
Она осела на пол, ударившись коленями о коврик, и услышала, как хлопнула входная дверь.
– Объясни мне, объясни, – повторяла она снова и снова, раскачиваясь взад и вперед. Слезы безостановочно текли из глаз. Всего лишь двадцать минут назад она спокойно поливала цветы в холле, засыпала кофе в кофеварку, наливала молоко в молочник. А потом нахлынула и понесла ее неизвестно откуда взявшаяся волна ярости и бросила на полу в ванной, где она теперь лежала, скорчившись и дрожа, все больше и больше ощущая собственную глупость по мере того, как унимались рыдания.
Он хотел ссоры. И получил ее.
Розмари осталась в ванной, у нее не было сил подняться, привести в порядок спальню. Бен всегда получает то, что хочет.
22
Она не знала, сколько времени пролежала на полу, касаясь головой твердого подножия ванны, глядя на засохшие брызги зубной пасты на коврике. Когда рыдания утихли, она машинально соскребла пятнышко пальцем – под сломанным ногтем остался засохший белый порошок.
Вдруг снизу раздался голос Эллы, со стуком распахнулась входная дверь.