Ты – всё
Шрифт:
– Что подразумевала твоя сестра, когда говорила, что заявление писала не ты?
– Какая разница, кто его написал? – выталкиваю запыханно.
Слышу, как он скрипит зубами. Черты лица при этом действии острее становятся, а кожа в некоторых местах белеет.
Впившись пальцами мне в бок, со сдерживаемой яростью дергает на себя.
– Большая, блядь, разница, Ю, – рычит в ухо глухо. Понятно, что здесь, во дворе своих родителей, ад развернуть себе не позволит. Но явно очень этого хочет. – Давай, отвечай, – обжигает своей свирепостью
– Хватит от меня постоянно что-то требовать… – выдвигаю навстречу. Не знаю почему, но, несмотря на злость, выясняю отношения так же тихо, как и он. – Ненавижу, когда ты такой, – лепечу в крайней степени волнения.
– А с тобой можно как-то иначе, Ю? Ты же только и делаешь, что врешь. Все клещами тащить приходится. И даже так ты чаще всего откровенную хуйню несешь.
В организме повышенная влажность. Вот-вот разрыдаюсь. Даже вздохнуть страшно. Но я набираю полные легкие воздуха и ору шепотом:
– Оставь меня в покое!
– Отвечай, Ю. Отвечай! – не сдается Нечаев. – Писала это гребаное заявление? Подписывала?
– Нет… Ничего я не подписывала!
Этот ответ явно вышибает из него дух. Расширив глаза, Ян смотрит так, будто впервые видит меня. Я застываю синхронно с ним – клубящиеся в его зрачках эмоции затягивают, словно воронки омутов.
С хрипом оборвав неудавшийся вдох, Нечаев резко от меня отворачивается. Отходит к распахнутому окну беседки. Сжимая руками металлическую раму, выпускает в ночь серию тяжелых выдохов.
– Илья знал? – спрашивает так тихо, что я едва разбираю слова.
– Нет… Он совсем недавно узнал… Пару дней назад… И я… – почему-то страшно в этом признаваться, но не сказать я не могу. – Я просила Илью тебе не говорить.
Резкий разворот. Стремительное преодоление расстояния.
Прикрывая веки, выдаю задушенный писк.
– Какого хрена, Ю? – впечатывает мне в губы горячим шепотом. Лбом напирает так, что мне отступать приходится, пока не ловит в захват, заставив стоять на месте. – Какого хрена ты позволяла мне думать, будто подписывала эту проклятую маляву?
– Потому что… – толкаю разъяренно и срываюсь. Выдав ряд вздохов, взрываю напряжение тихим, словно шелест листвы, голосом: – Суть не в том, что вины моей нет. Суть в том, что ты поверил, будто я способна на подобное.
Ян это не опровергает. Вообще никак не объясняет.
Пока молчит, чувствую, как сжимает крепче, как гремит его сердце, и как раздувается на каждом вдохе грудь.
– Окей. Давай дальше. Что такого за эту пятилетку Илюха тебе наговорил?
Вспоминаю, и нутро жгучим жаром заливает. Невольно морщусь. Мотаю головой.
– Ничего, что было бы важно сейчас.
– Что? – напирает Нечаев жестче.
Даже повторить тяжело. Болит ведь, как свежая рана. А я не должна при этом расклеиться.
– Я сама виновата… Эм-м… –
Повисает тишина.
Замечаю, как сжимаются челюсти Яна. Подбородок будто массивнее становится, утяжеляется. На коже на шее проступают мурашки.
– Ты спрашивала обо мне? – растягивает с хриплыми нотками.
В голосе столько неверия… Буквально шок.
– Ну да…
– Будучи замужем?
Морщусь, чтобы вспомнить, были ли мы с Костей в тот момент расписаны.
– Наверное… Скорее всего…
– Блядь… – роняет он с неясными эмоциями, вызывая у меня новую волну дрожи. – И зачем, Ю?
– Просто…
– Что тебя интересовало? Убивался ли я? Подыхал, – рявкает так же тихо, с головокружительной угрозой.
– Между своими шлюхами?
– Между порывами тебе позвонить!
– Почему же не звонил?!
– Год, – вбивает это коротко слово, словно гвоздь. – Не мог! Не в праве был! А потом… – засмеявшись, разрушает тот накал, который до этого держал, лишив меня возможности дышать. – Прилетел, сука, чтобы увидеть, как тебя, Ю, твой новый мужик зализывает.
– Не мог? Я не верю в такое! Есть лишь отсутствие желания! Когда человек хочет услышать, увидеть… Не ищет отмазки, а звонит, пишет, приходит! При-хо-дит, Ян! Тебе ничего не мешало прийти ко мне в больницу! Тогда я тебя еще ждала…
Замолкаю, потому как… Нечаев с такой злостью стискивает челюсти, что просто поражает силой своих эмоций. Кажется, будто сдерживает не просто слова… Настоящий крик. Звериный рев, Господи…
– Ок, – толкает поразительно равнодушно. – Проехали вопрос.
И снова я едва сдерживаюсь, чтобы не расплакаться.
Вот и понимала же… Но когда он подтверждает, воспаляется все настолько, что умереть было бы менее болезненно.
– Так что такого тебе сказал Илья?
Глаза в глаза. И воздух вокруг нас становится настолько плотным, что употреблять его физически невозможно.
Хвала Богу, звонит телефон Нечаева.
– Прошу прощения, – сухо, но исключительно вежливо извиняется, прежде чем принять вызов и отойти в сторону. – Ян Нечаев.
Догадываюсь, что контакт незнакомый.
– Да. Был. Оставлял. Есть вопросы, которые стоит прояснить. Предлагаю встретиться. Да, до завтра терпит. Говори, где и во сколько?
Абонент, очевидно, называет место. Ян сдвигает брови и прищуривается. Реагируя на какую-то фразу собеседника, едко усмехается.
– Нет, люксовость заведения не обязательна. Меня устроит и пивнуха на Привозе. Забивай стрелу, где тебе удобно. Я подтянусь.
Понимаю, что эта встреча не касается рабочих вопросов, и неосознанно начинаю волноваться.
С кем? Зачем? Чем грозит? Опасно ли?
Что это на Нечаева нашло? Он ведь таким серьезным стал.
В принципе и сейчас по виду беспристрастен, но, если приглядеться – глаза горят, а желваки между фразами так и ходят.