Ты здесь живёшь?
Шрифт:
Парнишка смотрел на засольщика недоверчиво и восхищенно. Взрослые ели, а он сидел с открытым ртом, не жуя и не глотая. Потом наконец произнес:
— А может, это россказни?
— Россказни? Нет, приятель, — ответил засольщик. — В жизни я правдивее историй не рассказывал.
— Ну и ну, — сказал паренек и проглотил непрожеванный кусок. — Потрясающе.
Однако другие в этой истории ничего потрясающего не нашли и стали рассказывать о новых, абсолютно достоверных и все более удивительных событиях и об иных подвигах этого поразительного народа. Но
Парнишка понес крошки, размоченные в молоке, в угол, а взрослые, улыбаясь, допили последние капли кофе.
XI
идиотыпаршивые какониобэтомпронюхали ктото акто ужнеДунали?
Сигюрдюр Сигюрдарсон сидел в конторе Городской рыбопромысловой компании и читал «Тьоудвильинн» [5] . На столе перед ним размещалась сероватая пластмассовая коробка с нумерованными кнопками и разноцветными квадратными окошечками. Он сердито отшвырнул газету, нажал одну из нумерованных кнопок. При этом загорелся красный квадратик.
5
Левая газета, сейчас орган Народного союза Исландии.
— Дуна, — сказал он в коробку. — Принеси-ка ксерокопию письма Рыболовного фонда и бухгалтерские книги по траулерам за последние два месяца.
— Сейчас, — послышалось из коробки.
едвалионаэтодавно СиггиСНефтебазы данетжечерт ОулиНаДеревяшкахконечноонзараза
— Дуна, — обратился он к коробке через некоторое время. — Найди Сигги С Нефтебазы, пусть придет сюда поскорее.
Тотчас же открылась дверь, и Дуна, невысокая, полненькая миловидная девица, вихляющей походкой прошла по мягкой ковровой дорожке.
— Ты звонил? — спросила она поверх кипы бухгалтерских книг, которую прижимала к груди.
— Я хотел, чтобы ты нашла Сигги С Нефтебазы и прислала ко мне.
— Будет сделано. Вот книги. Ксерокс испортился. Вот оригинал письма.
— Что с ним?
— Понятия не имею, — ответила секретарша, повернулась к шефу спиной и, покачиваясь, пошла к двери.
— Распорядись, чтобы тотчас починили. Мне потребуются ксерокопии к собранию в полдень.
— Знаю, — обронила девица уходя. Уже в дверях она повернулась и добавила: — Пришел Преподобие. Впустить?
— Если я ему нужен, пожалуйста.
И в комнату вошел Преподобие. На нем был распахнутый длинный, до пят, дождевик, расстегнутый широченный твидовый пиджак, желто-коричневая рубашка, съехавший набок красный галстук, жеваные темно-синие брюки и мокрые кеды.
— Привет, Преподобие. Что новенького?
— Здравствуй, — тихо ответил пастор и опустился в глубокое кресло.
—
— Брось свои шуточки, уважаемый, не то у меня сегодня настроение.
— Я только пытался помочь тебе…
— Так вот о деле, — перебил Преподобие, не слушая юмористических высказываний председателя Рыбопромысловой компании. — Мне нужна купель.
— Нужно что?
— Купель.
— Купель?
— Да, и ты знаешь, для чего ее используют.
— А старая уже не годится?
— Она течет.
— Ванна, что ли?
— Сосуд.
— И это существенно?
— Иначе мне бы не понадобилась другая.
— А зачем ты мне это рассказываешь? Хочешь, чтобы я купил тебе купель? Сам можешь купить. На свои деньги. Все купели, какие пожелаешь. Тебе это по карману.
— У церкви нет денег.
— У церкви, возможно, и нет. А у тебя есть.
— Я — не церковь, так же как ты — не Рыбопромысловая компания.
— Ладно, ладно, чего же ты от меня хочешь? Чтобы Рыбопромысловая компания купила купель? Мы же посмешищем станем.
вотоно никогдаещетакого
— Я собирался попросить тебя намекнуть насчет этого на вечернем собрании «Ротари»: чтобы клуб подарил церкви новую купель. Им сам бог велел собрать деньги.
— Дело говоришь, — ответил председатель и встал. — Только почему бы тебе самому не сказать?
— Мне это неприятно. А вот тебе, напротив, легко намекнуть им, что надо сделать для нас что-то благое. С тех пор как в позапрошлом году собрали деньги на пылесос для дома престарелых, мы никаких добрых дел не совершили. Ты мог бы спросить меня, не нуждается ли церковь в чем-нибудь. Было бы вполне уместно.
— Хорошо, договорились. — Председатель прошелся по комнате.
нусейчасон гдежегазета
— Стало быть, ты согласен? — спросил Преподобие и поднялся.
— Посмотрим, — рассеянно ответил председатель. — Посмотрим, Преподобие.
Он замолчал. Снова заходил по комнате, время от времени поглядывая на пастора. Подошел к письменному столу, взял «Тьоудвильинн» и протянул собеседнику.
— Прочти-ка.
— Что прочесть? — спросил пастор, разворачивая газету.
— «Как конина превращается в рысака».
— «Как конина превращается в рысака», — повторил пастор и углубился в чтение.
— Вслух, — сказал председатель.
— Вслух, — эхом отозвался пастор и прочитал: — «Остроумцы перекрестили рыбопромышленников и называют их теперь профессиональными плакальщиками: все они, как один, рыдают в голос и жалуются на…» Чушь какая-то. — Пастор поднял взгляд.
— Дальше давай.
— «Всюду, мол, застой, у рыболовства в Исландии нет никакой основы и т. д. и т. п. Песню эту исландцы слышат каждый год, уже очень давно, даже старики…» На кой черт мне это читать?
— Дальше.