Ты знаешь мой секрет?
Шрифт:
— Компанию? — туплю, не понимая, что он задумал.
— Ага, поехали куда-нибудь, поужинаем.
— Э-э-э, — зависаю в размышлениях, не зная, что делать.
Вроде как я задолжала разговор и благодарность, поскольку Алекс вступился за меня перед коллекторами, разошедшимися в этот раз не на шутку, но с другой стороны, в планах была короткая вылазка в магазин, незначительная, но продуманная закупка продуктов и приготовление еды собственными ручками.
Дома.
Но никак не выход в люди.
— Я хотела сама заняться готовкой, — выдаю в итоге.
Недавней
— Интересный вариант. Надеюсь, это можно расценивать как приглашение к тебе на ужин? Или снова выгонишь? — приподнимает бровь брюнет, смотря на меня с некой укоризной.
— Можно, — сдаюсь через минуту, зависая на теплых искорках, сияющих в карих глазах. — Но в начале нужно зайти в магазин.
— Хочешь, попрошу парней, они все купят?
— Нет уж, я хочу нормальной еды. Супа, пюре, жареной курочки, а не креветок, кальмаров, улиток или маслин и сыра с плесенью, которыми ты привык себя потчевать.
— Суп? — Алекс спрашивает так недоверчиво, будто я ему полет на луну предлагаю устроить прямо с крыши нашей многоэтажки.
— Да, — не сдаюсь, уверенная в своем «хочу», — именно суп. Даже несмотря на то, что обед уже давно прошел.
— Мне нравится суп, — хмыкает в итоге мужчина и широко улыбается. — И даже пюре и жареная курочка.
— Издеваешься? — уточняю на всякий случай.
— Нисколько, — смотрит честными-пречестными глазами, подавляя мою волю и вынуждая сердце скакать галопом.
Этот мужчина действует на меня, как амфетамины и героин на наркомана, заставляет тянуться к нему, зависеть от него. И желать с каждым разом все сильнее.
— Сонечка, — голос дяди Вани, подошедшего совсем близко, вырывает из тисков наваждения и заставляет прийти в себя. — Дочка, как ты? Как Лиза?
Спрашивает, а в чуть водянистых, подернутых легкой пеленой глазах читается не просто обычный интерес, а душевное участие и искреннее сопереживание. И я тянусь к нему по привычке, оставшейся с детства, и легко обнимаю.
— Лиза умерла, — снимаю темные очки и смотрю на старика. — Совсем недавно похоронили в Рождествено.
— Ох ты, горюшко.
Сосед поглаживает по спине, и я не отступаю в сторону, как делаю почти со всеми, избегая контакта. Он один из немногих, к кому я привыкла и спокойно выдерживаю нарушение личного пространства.
— Соболезную, милая. Лизонька-Лизонька, эх, ну надо же так. А я все надеялся, что обойдется. Что чудо произойдет.
Киваю, потому что и сама верила до последнего, что всё наладится.
Но жизнь — вещь непредсказуемая.
— А это Алекс Гроссо, — представляю стоящего рядом со мной брюнета, меняя тему, когда дядя Ваня переводит на него взгляд.
И пока мужчины пожимают друг другу руки, совершенно спокойно стою рядом, не ожидая, что обычный вопрос, который через минуту задаст сосед, нарушит мои планы.
Да и перекроит всю дальнейшую жизнь.
— Сонечка,
После ошарашивающего своей прямолинейностью вопроса дяди Вани я скомкано прощаюсь с ним, ссылаясь на большую занятость, а заодно уверяю, что пристававшие ко мне бандиты, которых он совершенно не испугался и старался прогнать, чтобы помочь, больше сюда не вернутся.
Алекс же сохраняет внешнее спокойствие и никаких вопросов не задает, чем нервирует всё сильнее.
Он дружелюбно прощается с моим соседом. Спокойно ходит следом по обычному сетевому магазину, управляет тележкой, с одним передним сломанным колесом, не желающим ехать в нужную сторону. Не кривится от запаха полуфабрикатов, пока выбираю наиболее симпатичную курицу в подложке. Сам фасует овощи и зелень для салата, почти не выказывая удивления, когда я отправляю его их предварительно взвесить на весах и налепить ценник. Не фырчит в очереди на кассу, пусть та и тянется медленно, так как работает молодой продавец-ученик, немного нервничающий и много тупящий.
Ни слова Гроссо не говорит и пока мы возвращаемся назад домой. Он сам несет пакеты, не позволяя мне или охране помочь. И отдает распоряжение последней не отсвечивать и ждать в машине.
Нервы натягиваются, как канаты. Мотыльки внутри тревожно переглядываются, теряясь в сомнениях. А я накручиваю себя все больше и больше.
Пока едем в лифте, брюнет прожигает меня таким взглядом, что кажется, видит насквозь. Начинаю ёрзать, переступать с ноги на ногу и отсчитывать мысленно секунды, торопя поскрипывающую технику двигаться шустрее.
И как только заходим в квартиру, открыть которую у меня выходит только со второй попытки, так как руки дрожат, не выдерживаю и, скинув рюкзак на стенку-прихожую, оборачиваюсь к Гроссо.
— Я… — начинаю, еще совершенно не зная, что хочу сказать.
И вообще: собираюсь оправдываться или нападать?
Как мужчина опускает пакеты прямо на пол и сам делает стремительный шаг ко мне.
Только вот его планы разительно отличаются от моих. Алекс не собирается вести задушевные беседы и выяснять отношения, а также уточнять, о чем шла речь в разговоре с соседом дядей Ваней.
Он подхватывает меня на руки, легко подкидывая вверх, и в жадном порыве набрасывается на губы.
Да я даже его рык слышу.
Голодный, но довольный.
И это мне не кажется. Ни разу.
Одной рукой придерживает попу, второй зарывается в волосы, фиксируя затылок, чтобы не думала увернуться, и не целует, терзает губы.
Жарко, страстно, неумолимо.
Сопротивляюсь ли я?
Вырываюсь?
Даже не думаю.
Я вообще в тот момент ни о чем не думаю, зато с удовольствием скольжу ладонями по рельефной грудной клетке, обхватываю сильную шею, вдыхаю его исключительно-волнительный аромат, сводящий с ума, прижимаюсь еще теснее, потираясь грудью, отчего он не только рычит, но и урчит, и стремительно втягиваюсь в процесс, доставляющий удовольствие обоим.