Тяпкатань, российская комедия (хроника одного города и его народа)
Шрифт:
Адъютант Вэрнэ
И вот, в городской больничке:
Ах, ти-ти-ти, осподи-сусь! скушь яичкяв т’! скушь, скушь! Молочкя испей! яблочькя… от, змей т’, залезный тибе, батюська, ой, маминькя, головк’ т’, головк’, ручки т’, ручк’!!
А и ручки и ножки изрядно были перебиты прикладами и нагаешным способом. А вот рядом кормят и поят ещё одного – без движения. А сей в лубках, в глине. А там, а вот, вот, вот ещё зашибленные, недостреленные, бородаты, бриты, молодые, пожилые, старшонькие. И – седьмь девок и баб-женчин, узнали, что такое царская д’ богацкая власть – и сссыты.
И опять в трактире:
В «берёзовой» отдельной горнице, где действует Вансахарч, старший оффициант, инако судили
– Ддда, (пуф, пуф, пуф, асмоловским8 высшим, дым) ддадд! ббатеньки, задали вам тяпкотаньские пугачёвцы по двадцатое число! – насыпь-то ау? а? хха, хха, – Насыпь ау? Нукштошь! Ешшо насыпим – а им всыпали насыпь! Видали выгон? – Выгоном невыгодно хвастать, Селифан Георгич, некультурно-с! не забывайте, что на нас Европа смотрит! драть нельзя-с! – Ну, вотки ещщо, да дайте Поповки – И вашей и Смирновки9, того, псст…оффц…
– Ничиго подобноссс… Сейминут… Дддаю!
– А расстегаи-то у них пречудесные… ммм… ппфф, пжалста, берите вот с везигой10… или с рысом… сейчас, п’сжлуйть! дддайть ешщё по три на всех… разных! ггорячих!
И ляжинерам – особб… ннну, жживв!!! – Господа! давай… ик… геа-а-ик, гавдеамус?11 И ешшо… вот…ки… ик, ик!
– Гаав…гав…ддэаааа…мусигитуууррр!!! Ювенэсссдумсуммууусс!!
И на кухне у Степанча:
– Степпанч! ешще двадцчетырь разных! с везигой просють! с пылу!
– С пылу! Матьваш, ироды, гости-и, черрти, чоррт васс обдери. Эка пор, не продыхнуть!
– Ладно, ладно, старчорт, жарь, не волынь!
– Жжарь! Изуродали народ т’, теперь – жарь! Я им вот Ральфку зажарю да Васькю! вот те в фарш, исть господь! – жри! Жа-а-арь!
И на кухне в додоме:
Опять пьянствують, няньк, а няньк! слушь, слушь, слушь! на нимецком поють: раз-ди-вайтесь, говарит, досумы! Я ихнь лопот знаю. Июноши, говорит, до сумы раздевайтесь! Раз-ди-вай-итись, грть, Господи сусь, а? – Ттты, Надежь, бараниньк’ т’ подкин в шти – а им, барам, завсеравно! тттт, Надеша, бараниньк т’ в шти, а я те – чайкём, а?
– Игде баранинк, т? У нашево ирода на окне-е-е! Ну д’ ладн, ишшо для трактирских есть, им Степаныч накройть, а ты трескай поскорей, ннна!
Надешь, а Надь? Гаврилу т’ убубенили, а Акулькю т’, говря, в Старом отпевають, в закрытом! Надешь, паадём а? – Куды, нянька, он те пайдёт, Ирот! Лопай ишшо, а чайкю дддай, нну. – Спаси те, бадародица, исть та сладко ишшо. Пойдём счас ко мне, Тимячкя т’ спить, а мы чайкю заварим и постнова сахарцу дам!
Ну, блдррю! ик, ик, ик, ппп… ыы!
Тако лоскутное одеяло одело город, одеяло из всяких слов, слухов, разговорчиков, пиянств и смертей со калечеством, спааси осподи, люди твоя, и благослови достояние твоё: поообеды блааверному осударю нашему, Алексаааннлексанндрычу на супротивные даруяй и твое-ё, сохраняйя крестом твоё жительствооо! Аминь, с победой вас, православные кристияне, слабожане и граждане! С победой тя, Тяпкатань! А сея победа – вышла по беды. Пошла вразлез ссыпка у Стюржиных, Чудилиных, – Пал-Василиск-Ивансильевича – и у мелких там, всяческих. И Пудельвранов с’ущербило и Ефимлазрыча Мороза и Эхгумновых захватило тож, и Анделовых – всих и вся.
И, вновь, у Махоры и Секольтеи на кухне:
Митя Арахлев, прикащик Эншаковых братьев, сам-брат Кузи Арахлева, клерка нотариуса Благоволенского Фёдрфёдрча, за втрилистика: – Иээххх, Митряй, чегунка т’ ааоо-ээ, чорта-антехрист-аньчутк – будить? бу-у-уди-и-ить, а-а-а-ах, бу-у-аааа-да-а-а-а-ть! падхватить вас, чиртей, д’ прям – в ат!!
– Шлёп, шлёп, шлёп – по носу! – И вот как д’ бизразлична нам эт, д’ непужливы мы! – шлёп, шлёп – и – шлёп! и – шлёп,
– А хытошь к нам будить гулять, д’ ночьки каратать, друх? Ситнай?! Милай?! шлёп, шлёп. Д’ шлёп-шлёп, —И мы-шь! всё тижь! шлёп. – Да ещщо в Илец пакотим! шлёп, шлёп, – к Деевым за перошками, д’ перожными!!
Дук! дук, дук, бам, бамм бббддд!!! Ах, Мить… биж… к нам эт! Чириз ворот’, ну, ходь скорей кишмиш ка нам исть, хи, хи, хи, чмок, чмок, чмок, ммм…ахххх-ннну!
– Прощивайти!! а Кузь, браток, чириз грязь… д’ в Москву ихал сам-сам – и нич… топ, топ, топ… ничавооо… топ, топ, ббрррбам. —
В соборе, в Казазанском старом, в праздник; после ранней:
– Ам-минь! Смиром изыде-е! – – – Православныи – християне! Дорогие чада наша! Аще кто да не послушает гласа божия, гласа господа нашего Исуса Христа, лишится блаженства небесного и презрен будет на земле!! Некии темныи люди в последние дни роспускают слухи, что железная дорога, сиречь рекомая – чугунка, – есть исчадие адово, и есть на пагубу нам, на разорение и на смерть! Сии лиходеи от темности не знают, что творят. Правительство наше под твёрдой десницей августейшего кормчего нашего, блааверного государя императора Александр’ Александровича всея России, в неусыпных и ежеденных заботах о народе своём, именно в целях лутчего для всех, и приобщения нас всех благ земных, здесь на земле, именно и привело к нам эту линию железных дорог – и связало – нас с центром, со столицами С. Петербургом и Москвой… – не шмыгайте, пожалста там по полу, уимитесь! вы мешаете!… Ибо ныне более обогатитеся и деньгами, так как, гм, гм… так как торговля хкгоа! гмхх… хлебом будет не по тракту, а прямо по чугунке перевозить вотправку его и станет обильно богаче и правильней! Осени себя крестным знамением, православный народ, прими дар сей и не мутись духом, не слушайся смутьянов ваших, и паче всего студентов, которые возмущают верное государю и царю земному сердце ваше! А вы, православные христианки, кои преполняют храм сей ныне, передайте мужьям и родичам вашим сие и скажите, что ежели мужчины не будут ходить в храм – лишу всех благодати и не дам причастия, паки отпущения грехов!
Ам-минь! Петрвасилич, помоги разоблачиться. И скажи, пусть отзвонят побогаче отпуск.
Добридень! добрутро! с праздником и васс и васс! кхга-а! кха, кха, кха…
Дальдамбом, даль, даль, даль, динь, динь – ббом, бооомм! ммм… Диль…
И в садах, седых и земьчужных от цвету яблоневого, вишневого, сливного, черемушного, и пахучих, како рай божий, сице12 рай земной, за костром, нощию, за кулешом из младой баранинки, с кашей крутой с яицем:
– Нук, штошь, Иянвасильч13, таперь, нам, пложим, крышка! чав, чав, чвак, ик! Ну, пложим, задвишка тожо, иу! ну, а царю с осподами варянами-ворягами лутчи? Нн-нет, тт! скажи мне, тты книги чтёшь – и газетт!! чавчавчав, ик!
– Ты, Мишь, подбрось валежнику т’. Чайкю хорошо счас… дунь! дай ка чаиницу! вон…
– Ннет, Иянвасилич, тты вола ни крути! Тты мне… стой… стой даксь! – бббах, ббба-а-аххх, бббббах, бббах!!!
– Мишь, Мишь… пст…пстой! Да в ково т’ это? а, чудной! ннну, чай опракинул! весь! Ми-и-ишшь! …чааа-а-аасс… идд-у-у-у! ааа! уух! отзвирел я!: два аркада14! тристи наччли!! ууу! нну! я имм!!!
– Мишь, сять, раздуй ишшо! да завари заварк.. опракин’лл, ччорт, д’ на рамцу, бултыхнь сибе, нна – папироск!.. И ты ни ирепеньс, по чугунке и я и Вась ездили не один случай в Москву, худа не была… нну Малаховым будя, пфф… пфф-у-у! ффф… похужее вправду, – а у нас илеватор, дорога резанская, инженера строють, будить хлеп в’ одни руки, кампания – и меньш’ ужулять будуть! а ты … пфф… пффф… нибразованность ваша, пффф… пфффф-ху! пффф… нибразованность! ннет, тт’ скажи – без порток всех пустють! Скажим, я, Хламыч опять Ангиловы, чиво исть станем? а? А жидам илеватор т’ ето? Тьфу! Мавшовичам-жидам, Хуллирмановым?! Матть… – Нну-у-ааа ни сдохните! пфф… разгорелс? нну, Мишь я почитаю тибе? а ты послушь… слушь!