Тяжелые тени
Шрифт:
– Интиль, - сказал Володя, смущенно покашляв, - нельзя нам быть вместе. Я ценю твою самоотверженность, но...
– Никаких но!
– воскликнула Интиль и даже топнула ногой.
– Я не могу тебя оставить. В чужом городе ты беззащитен!
– Я? Беззащитен?
– Владимир поиграл бицепсом.
– Если я правильно тебя понял, члены "Миссии", которые меня видели, приговорены. Если узнают, что ты была со мной, уберут и тебя. Логично?
– Логично.
– Значит, ты согласна ехать домой, в Антупию?
– Нет, -
Владимир вздохнул и попытался подойти к вопросу с другой стороны:
– Два человека заметнее, чем одни. Да или нет?
– Да!
– с энтузиазмом согласилась девушка, которую явно забавляли попытки землянина отговорить ее от участия в опасном предприятии.
– Следовательно, двоим скрыться труднее, чем одному. Да?
– Да!
– Естественен вывод: ты едешь домой в Антупию, а я иду к вашему человеку. Согласна?
– Нет!
– ответила и прыснула со смеху.
– Со мной или без меня, все равно ты будешь заметен. Таких громадин, как ты, в нашем городе мало.
– Погоди!
– воскликнул Владимир. Он начал сердиться не на шутку. Неужели ты не понимаешь, что я не позволю тебе жертвовать собой. При том, жертвовать без всякого смысла: просто так, "за компанию". Даже при самом неблагоприятном исходе - если меня задержат - убить землянина они, скорее всего, побоятся. Другое дело - ты. Тебя убьют наверняка. Сама только что говорила, что они убирают свидетелей. Выдвигаю ультиматум: если не уйдешь сейчас же, я с места не сдвинусь, пока меня не обнаружат и не задержат.
– Это шантаж!
– Шантаж?
– переспросил Владимир.
– А...
– вспомнил это слово, овеянное романтикой прошлого.
– Оно, как никакое другое, подходит к моему требованию!
На лицо девушки будто набежало облачко. Она опустила голову.
– Ну, хорошо. Я иду. Только... Только...
– Только что?
– Мы должны еще встретиться.
Голос Интиль был тих и печален.
– Клянусь, я найду тебя. И со мной ничего не случится. Твердо обещаю.
– Я верю тебе.
Она порывисто прижалась к его груди и метнулась в темноту.
– Помни обещание, - прозвенел откуда-то ее голос.
Смолк шорох ее шагов, и Владимир остался в одиночестве.
13
А-Линь-доду был о себе довольно высокого мнения. И это вполне естественно. Во имя Логоса, почему бы и нет?! Вслух, конечно, он этого не высказывал. Замалчивание своих достоинств, которое именуется скромностью, почему-то в чести. А-Линь-доду прекрасно знал все моральные нормы и табу и неукоснительно следовал их требованиям.
Но с самим собой можно быть откровенным? Конечно! А как же иначе? В противном случае человек просто ханжа и самый распоследний лицемер. Нет обманщика хуже, чем тот, который лжет самому себе! А-Линь-доду не хотел обманывать самого себя. Он твердо знал, что являет собой совершенство почти во всех отношениях.
Взять взгляды, например... У А-Линь-доду они самые передовые. Они
Очень любил А-Линь-доду утренний туалет. Он всегда занимался им около часа. Долго рассматривал свое лицо в зеркало, тихонько приговаривая: "Милашка ты этакий!". Оттопыривал языком щеки, гладил подбородок. Потом он умывался - долго, с наслаждением, фыркая, отплевываясь и даже постанывая. Брился он дважды или трижды. Затем брал густую щетку и сорок раз расчесывал волосы - это был ежедневный массаж, который, говорят, приостанавливал облысение. Потом наступал черед густого гребня - после десятиминутного священнодействия пробор получался идеальным. Были у А-Линь-доду и другие косметические ухищрения...
В итоге утром из подъезда выходил элегантно одетый, по-спортивному сложенный человек с алыми губами хорошо питающегося ребенка.
На работу А-Линь-доду всегда шел пешком. Пятнадцатиминутная прогулка была необходима для общего тонуса, не говоря уже о борьбе с привнесенной урбанизацией гипоксией и гипокинезией. И, по секрету говоря, ему нравилось, что можно в беседе будто бы между прочим вставить: "Я, знаете ли, всегда на работу пешком хожу". Имеющий такую привычку слывет человеком с принципами.
Медленно проплывали дома, быстро мчались вечно куда-то торопящиеся пешеходы. К чему? Зачем? Кто торопится, тот попросту не умеет правильно рассчитать свое время.
А-Линь-доду дышал свободно, шагал легко. Он вспомнил жалобы жены на то, что в последнее время ей все тяжелее ходить, "а вот в молодости земля сама несла ее". А-Линь самодовольно улыбнулся. Он совершенно не чувствовал себя старым. И кто бы, глядя на моложавого, подтянутого мужчину, мог предположить, что у него взрослый сын, который служит на одной из баз в Антупии.
Пора, пора подумать о любовнице. Необходимость эта назрела не потому, что А-Линь-доду был высокосексуальной личностью. В этом отношении он абсолютно средний человек. И не потому, что жена стара: Миль-са все еще привлекательна. Но проклятое общественное мнение! С этим приходится считаться. Мужчина его возраста и положения обязан иметь любовницу. Иначе его просто не будут уважать.
А-Линь-доду вздохнул, на лице его появилось легкое облачко. Новые, дополнительные расходы, потеря времени. Есть, правда, еще один выход: со значительным видом делать намеки, допускать, изредка, продуманные оговорки. Словом, давать окружающим понять, что у него есть не только машина и дача, но и любовница. Но если обман раскроется и узнают, что на самом деле подружки у него нет, позора не оберешься. Общественное мнение не прощает обмана!