Тяжелые тени

Заяц Владимир Аполлинарневич

Владимир почти слышал, как с тяжелой натугой работают мозги полицейских.

– Ладно, - сказал он.
– Я вам помогу. Слушайте, бедолаги. У вас нет иного выхода, как только рассказать все, что знаете. И не пытайтесь врать. Мы, земляне, имеем специальное чувство такое. Сразу оно нам дает звать, если врут.

Дежурный взмолился:

– Помилосердствуйте! Мы знаем так мало!

– И хорошо! Быстрее выложите.

– К нам почти каждый день прибывают эвтаназики. С утра обычно те, кто сам хочет отправиться на тот свет. Ученые всякие,

поэты бывают. Словом, те, у кого ум за разум заходит. Ну, мы их культурно садим в специальный автобус. Рассказывают, что там, куда они прибывают, их очень хорошо встречают. Даже девочек из театра присылают, чтобы торжественные прощальные песни пели.

– Куда их отправляют?

– Точно не знаю. Куда-то на границу с Антупией. Там Центр эвтаназии.

– Кого вам привозят вечером?

– Всякие подрывные элементы. Какой-то свободы требуют. Того не понимают, что свобода у нас не просто есть, а даже вменена в обязанность: свобода любить Логоса и его воплощение - Непостижимого!

Володя даже крякнул, пораженный неожиданной лихостью демагогического выпада.

– Девушка по имени Интиль вам не встречалась?
– ожидая ответа, переводчик затаил дыхание.

– Нет, - ответил дежурный, подумав.

– И я не помню, - качнул головой смотритель.

Дежурный, надув щеки, подумал еще и с глубокомысленным видом высказал предположение:

– Ее могли привезти на чужом дежурстве. У нас ведь три смены. Можно завтра утром посмотреть в сводном журнале.

– Весьма сомневаюсь, что завтра мне окажут подобную любезность, пробормотал Владимир.

Телевизор хрипел, свистел, негодующий голос диктора с трудом пробивался сквозь помехи.

– А вот... антисоциальные, подрывные элементы... пытались помешать мирному шествию... возмущенные граждане...

Молодчики с дубинками вместе с полицейскими безжалостно избивали каких-то людей. Когда человек терял способность к сопротивлению, его заталкивали в полицейскую машину.

Смотритель, склонившийся над плечом Владимира, недовольно прищелкивал языком. Обдав переводчика смрадным дыханием, он заметил:

– Нужны нам эти угольщики, как Энтропу туберкулез! Сейчас как навезут сюда работяг! А нам с ними разбираться, сортировать!

Владимир локтем отодвинул смотрителя. Тот, нимало не обидевшись, продолжал смотреть передачу.

– Дурак ты, дурак, - ехидно заметил дежурный.
– Это же видеозапись крутят. Какие могут быть демонстрации с утра?! Их уже посадили в Центральное. И поделом, я считаю. Они же нашего Директора шлепнули!

– Шлепнули! Шлепнули!
– бормотал смотритель, спускаясь вниз по ступенькам.
– Кому он нужен был, наш Директор?

– Это мы с ним просто так, - объяснил дежурный, делая дипломатическую мину.
– Словесная пикировка. А вообще - мы друзья-товарищи. Пуд соли вместе съели.

– Ну-ну, - сказал Владимир, не отрываясь от экрана.
– Пуд соли - это вам не фунт изюма!

Дежурный юмора не понял, но на всякий случай посмеялся.

–

Надеюсь, мы договорились?
– Полицейский неуклюже, но старательно заискивал перед землянином.

Владимир смотрел на экран. Изображение заплясало и растворилось в ровном белом свечении. Голос диктора всхрапнул и умолк. Затем экран мигнул, и на нем появилось изображение Посланника. Худое лицо Михаила Семеновича было озабоченным.

– Здравствуйте, уважаемые жители Фирболгии, - сказал он на чистейшем фирболгском.
– Представительство Земли приносит свои извинения телезрителям. Но обстоятельства вынуждают внести коррективы. В программе, которую вы только что смотрели, спровоцировано столкновение между так называемыми демонстрантами и жителями рабочего района, именуемыми угольщиками. Им инкриминируется убийство Директора конторы внутренней безопасности. Доказательств этому нет и быть не может. Однако телевидение вашей страны сообщает об этом как о доказанном факте. Это мы называем бессовестным манипулированием общественным мнением.

Вернулся смотритель. Позвенев связкой ключей, он полюбопытствовал:

– Как это они смогли?

– Отвяжись!
– отмахнулся дежурный.
– Они ведут прямую передачу через космическую станцию.

– А вот как было на самом деле, - произнес Михаил Семенович.
– Вы сами увидите, как произошло убийство. Все зафиксировано нашей автоматической съемочной аппаратурой. У нас есть доказательства, что вдохновитель и организатор убийства - Первое Доверенное Лицо. Также мы обвиняем его в попытке приписать убийство жителям рабочего квартала, чтобы таким образом расправиться с неугодными лицами, а из Директора сделать мученика. Своего рода - знамя. Смотрите документальную съемку. Вы во всем убедитесь сами.

– А ты говорил, угольщики Директора шлепнули, - противным голосом поддел дежурного смотритель и довольно забренчал ключами.
– Неизвестно, кто из нас больший дурак.

– Оба, - внятно произнес Владимир.

Дежурный и смотритель вздрогнули и мгновение непонимающе смотрели на землянина. Но тут на экране появилось такое, что полицейские разинули рты от удивления.

– Энтроп возьми!
– вполголоса воскликнул дежурный.

Он вдруг сообразил, что, если земляне смогли незаметно снять то, что тайно готовилось и еще более тайно проводилось, то им не составит труда пронаблюдать и за деятельностью "Маленькой мышеловки".

– Да, - только и сказал смотритель, который подумал то же самое.

Дежурный подумал еще и пришел к выводу, что вряд ли земляне знают, что делается в участке. Ведь тогда они бы сразу явились сюда и затребовали своего человека.

Смотритель подобных выводов сделать не сумел и стал обеспокоенно размышлять, кому можно передать ценные вещи, которые он отобрал у заключенных. Чем больше он думал, тем паскуднее делалось на душе. Надеяться было не на кого. Отдать-то можно, никто не откажется взять. Да только как забрать обратно?