Тяжелые тени
Шрифт:
На экране было видно лицо человека, высматривающего кого-то из чердачного окошка. Человека, казалось, снимали с нескольких метров.
– Вы видите сотрудника службы внутренней безопасности Низатем-доду, прокомментировал голос Посланника. Уважительную добавку "доду" он произнес с изрядной долей сарказма.
Лицо человека озарила странная бледная улыбка, и он выставил через открытое окно ствол винтовки.
– Тэ-ка-пэ - восемьдесят восемь. С оптическим прицелом. Хорошее оружие, - уважительно
На экране появилось изображение двух черных машин, въезжающих на площадь, и эскорт из мотоциклистов.
Низатем-доду заспешил: протер тряпочкой окуляр оптического прицела, щелкнул затвором и несколько раз приложил приклад к плечу, примеряясь.
– Профессионал, - завистливо прошептал дежурный.
– Разве такие угольщики бывают?
– не преминул съязвить смотритель.
Они просмотрели передачу до конца. Вплоть до того, как черная машина адъютанта врезалась в панелевоз. Затем на экране появилось усталое лицо Посланника.
– Теперь, кажется, все ясно? Комментарии, как говорится, излишни. Незаконно арестованных по подозрению в причастности к убийству Директора конторы внутренней безопасности, думается, имеет смысл выпустить.
– Он помолчал, а затем сказал по-русски: - Володя, надеюсь, ты тоже смотришь наш теленалет. Мы принимаем меры, чтобы тебя освободить. А девушка по имени Интиль сейчас...
Телевизор захрипел и захрюкал, по экрану помчались обезумевшие полосы.
Сквозь шум раздался негодующий голос диктора. Затем появился и он сам побагровевший, взлохмаченный.
– Наше правительство заявляет протест!
– орал он, надуваясь.
– Вы видели мерзкую подделку. Телефальсификацию! Правительство утверждает, что при техническом уровне землян ничего не стоит создать так называемые документальные съемки. Директора конторы внутренней безопасности убил кто-то из угледобытчиков!
– А ты говорил, сотрудники службы безопасности убили Директора, неспешно молвил смотритель.
– Никакие не сотрудники, а угольщики. Ясно же сказали.
– Я говорил, что сотрудники безопасности убили?!
– вспыхнул дежурный. Ты что же, шантажировать меня вздумал?
– Отдал бы ты мне те туфли, что на прошлом дежурстве отобрал, казалось, безо всякой связи со сказанным ранее сказал смотритель.
– Отдам! Отдам, чтоб ты подавился!
– заорал дежурный.
– Но берегись!..
Смотритель невозмутимо почесал затылок и скрылся за ширмой.
– Спасибо. Вот и договорились, - донесся оттуда его спокойный голос. А то я уже супруге пообещал.
Володя был в совершенно расстроенных чувствах. Еще секунда, я он бы все узнал! Невезение!!!
Дежурный метнул на землянина бешеный взгляд.
– Смотритель!
– крикнул он, поворачивая голову к ширме.
– Почему здесь сидит арестованный? Почему ты его не отвел в камеру?
Смотритель
– Ну, чего орешь? Сейчас отведу. То не спешил, то торопишься, словно Энтропом подшитый. А вот скажи, ты синтетику от натурального отличишь? У меня в каморке одна блузка обнаружилась... Как раз для твоей многоуважаемой супруги.
– Энтроп его знает, - все еще досадуя, ответил дежурный.
– Сейчас по земным лицензиям такую синтетику делают, что не очень-то поймешь. Надо посмотреть, - он глянул на Владимира.
– Отведи-ка арестованного, а потом начнем разбираться, что к чему.
Смотритель, не торопясь, откинул крышку перегородки и, подойдя к землянину, стал привычно подталкивать его в спину.
– А ну, пошел!
Владимир повел широкими плечами и сказал:
– Еще раз прикоснешься, пополам переломаю!
Смотритель отступил.
– Ладно, ладное - проговорил он, не скрывая испуга.
– Уже и дотронуться нельзя. Как девица какая.
Они спустились по выщербленным ступеням в прохладный подвал.
Смотритель подошел к ближайшей камере и, откинув кусок толстой резины, заглянул в глазок.
Загремев связкой ключей, он с ловкостью фокусника извлек нужный. Дверь с тоскливым скрипом отворилась, и Владимир оказался в камере.
19
Тело ныло, болело. Философ застонал. Закрыв глаза, он тихонько помотал головой. От этого незначительного движения затошнило, виски сдавило недобрыми руками. Он ощущал неприятную тяжесть в правом подреберье. Месяц прошел, а все дает себя знать "спецобработка".
Камера... Похоже на камеру хранения, только наоборот. В камере хранения сохраняют нужные кому-то вещи, а здесь - никому ненужных людей.
Глупо. Глупо, глупо, глупо! Зачем эта выходка на космодроме? Ребяческая совершенно! На что он надеялся? На то, что в ответ на его провокационные обвинения мудрые земляне мгновенно найдут добрые и неотразимые доводы; погладят его, издерганного, по голове; утрут нос.
Философ всхлипнул. Совсем нервы ни к черту!
Камера... Привычное место. Сколько здесь передумано, написано. Тоскливо? Одиноко? Да! Зато никто не мешает думать и работать. Вот только с бумагой и письменными принадлежностями туговато.
Наука землян... Наука вообще... Не в ней, наверное, дело. Тогда в чем? Разве не наука, не техника - зверь, алчущий душу человеческую? Но тогда почему случались зверства в прошлом? Откуда костры дотехнического прошлого?
О Логос! Великий Логос! Всегда, во все времена вопросов было больше, чем ответов. Даже для философов. А может быть, для философов - прежде всего. Стоит ли тогда искать ответы, тем самым множа вопросы? Стоит! Задача философа - умножать мудрость, не давая лавине новых сведений погребать познание.