Тяжелые звезды
Шрифт:
Но мои благие намерения и предварительные договоренности с управляющим делами Совмина вызвали, как оказалось, неудовольствие белорусского министра внутренних дел Владимира Демьяновича Егорова. Он воспрепятствовал моему назначению, мотивируя свое решение тем, что я — лицо неподходящей национальности. Дескать, русский, а не белорус. Никто мне, конечно, об этом прямо не сказал, но дали это понять.
Скажу честно: не самое это веселое чувство, когда тебя отбраковывают по национальным мотивам. Вроде бы ничего в тебе не убавилось, но все твое существо как бы сопротивляется: разве в национальности дело?
Когда ситуация прояснилась окончательно, отправился в Министерство обороны Белоруссии,
Пал Палыч, обиженный за меня до глубины души, тут же позвонил министру внутренних дел и попытался доказать, что Куликов — не самый худший из русских. Все-таки был ликвидатором аварии на Чернобыльской АЭС и даже награжден почетной грамотой Верховного Совета Белорусской ССР.
Но доводы Козловского ничуть не поколебали мнение Егорова, и моя кандидатура была отклонена. Отчасти я даже благодарен тому, что министр внутренних дел оказался столь разборчив в поисках кандидатуры на должность командующего внутренними войсками Белоруссии. Иначе бы меня ожидала совсем иная судьба.
К концу отпуска, в августе, моим будущим все-таки заинтересовалось и мое руководство: мне предложили стать начальником Управления оперативных и специальных моторизованных частей в Главном управлении командующего внутренними войсками МВД России.
Я дал согласие, хотя подумал про себя, что вряд ли задержусь в Москве после Нового года. Еще оставались в силе договоренности в Ростовском университете. К тому же я чувствовал, что на новом месте службы мало кому интересны мои знания и опыт. Влиятельные оппоненты пытались изолировать меня от живой, а тем более — от боевой работы. Удивительное дело: даже в командировки я выбирался с трудом. Для иного человека, кажется, нет ничего лучше размеренной кабинетной жизни и ежедневного общения с семьей. Я же стремился в войска. Мне не хотелось превращаться в столичного генерала, тем более что обстановка на Северном Кавказе день ото дня становилась все тревожнее и тревожнее.
В такой ситуации особенно дорога товарищеская поддержка. Первым человеком, который тогда зашел в мой кабинет, чтобы поприветствовать на новом месте, был Анатолий Александрович Романов, «юный» генерал-майор.
За эти два года, что мы с ним не виделись, он окончил Академию Генштаба и успел послужить командиром дивизии на Урале. И на Кавказе я внимательно следил за его судьбой и искренне радовался успехам Анатолия. Деликатность моего нынешнего положения заключалась в том, что генерал Романов, командовавший войсками по охране важных государственных объектов и специальных грузов, теперь по должности оказался старше меня.
Запомнил на всю жизнь и оценил, что этот человек ни разу не обратился ко мне на «ты», даже когда были для этого если не формальные, то чисто ситуативные причины. Сам я позволял себе фамильярничать, делая скидку на некоторую разницу в возрасте. Но ни разу в жизни — никогда! — он не сказал мне: «Ты»…
После того как я познакомился с офицерами своего управления, пришло время отправиться в районы служебно-боевого применения оперативных и специальных моторизованных частей ВВ. Поэтому я напросился выехать в десятидневную командировку во Владикавказ, где теперь обосновался штаб нашей войсковой оперативной группировки после ее вывода из Карабаха.
Получил на это разрешение и вскоре вылетел с группой офицеров на Кавказ, чтобы объехать места дислокации частей и районы
Можно было сказать и так: за 150 суток, пока я отсутствовал в регионе, произошли серьезные перемены к худшему. Причиной этому послужила ликвидация управления ВВ на Северном Кавказе. Чтобы никто не расценил, что, будучи лицом заинтересованным, я просто нахваливаю себя в своей предыдущей должности, предлагаю задуматься над сутью этого недальновидного и преступного решения: было упразднено территориальное управление внутренних войск, а по сути — управление военным округом, непосредственно примыкающего к районам боевых действий на территории Грузии (Южная Осетия, Абхазия). К тому же имеющим на своей территории один полноценный мятеж (в Чечне) и несколько очагов нестабильности — в Ингушетии, в Северной Осетии и в Кабардино-Балкарии. Поэтому не было ничего удивительного в том, что три дивизии ВВ оперативного назначения — Ростовская, Краснодарская и Новочеркасская, — лишенные единого центра оперативно-стратегического управления в регионе, становились как бы слепоглухонемыми и действовали исключительно по командам из Москвы.
Формально начальник войсковой оперативной группировки, сидящий во Владикавказе у белого телефона ВЧ-связи, мог принять какие-то меры, чтобы скоординировать действия комдивов, но для этого ему предстояло вначале подготовить свое обоснованное сообщение в Москву и дождаться, пока командующий ВВ или начальник штаба, в свою очередь, отдадут распоряжение каждому командиру в отдельности. И это тогда, когда расстояние от штаба Ростовской дивизии до штаба дивизии Новочеркасской составляет от силы километров двадцать…
Иначе как глупостью это не назовешь. Ясно, что при такой организации работы, при таком управлении нельзя было перехватывать мобильные группы чеченских сепаратистов, которые к тому времени совершенно открыто передвигались на машинах по территории Северной Осетии, Кабардино-Балкарии, Ставропольского края, Карачаево-Черкессии, чтобы впоследствии вьючными тропами через Санчарский и Дамхурцский перевалы перейти в воюющую Абхазию.
Наладив взаимодействие частей ВВ в этой части Северного Кавказа, можно было перерезать транспортную артерию: на маршрутах движения боевиков стояли боеспособные части внутренних войск. 48-й полк, временно дислоцированный в Карачаево-Черкессии, перекрывал Лабинское и Домбайское ущелья. Были наши части и в Кисловодске, и они тоже могли быть задействованы на этом направлении.
Я как в воду глядел, попросив накануне своей командировки на Кавказ, перебросить в Лабинское ущелье отряд специального назначения внутренних войск «Витязь», чтобы попробовать перехватить очередную группу чеченцев. Находясь в Северной Осетии, получил известие: действительно, идут чеченцы, человек триста. Все с оружием.
Сразу же вертолетом вылетел в Пятигорск, в районе которого они вскоре должны были появиться, и возле озера Тулукан, на дороге, где было чрезвычайно удобное место, организовал засаду теми силами, которые оказались под рукой. Единственное, чего мы не сумели учесть, так это того, что колонна чеченцев предусмотрительно вклинится в другую колонну — из двух грузовых машин и автобуса, — на которых в Россию из Тбилиси следовали покидающие Закавказье семьи российских офицеров. Увидев, что окружены, бандиты тут же захватили автобус с людьми и предъявили нам ультиматум: «Или нас выпускают из мешка, или мы начинаем расстреливать заложников…»