Тыква
Шрифт:
— Тогда я сам запру. На всякий случай…
Мем не возражал. Он сидел, ухмыляясь, на лавке и был собой очень доволен. То, что он хотел видеть, он уже сегодня видел — в тот краткий промежуток, когда кухарка отправилась за благословением, а Датар провожал последних прихожан. Особенно искать для этого было не нужно. В закуте, где ночевал Ошка, старательно расправленная под матрасом, чтоб не мялась, лежала монашеская одежда, сшитая на человека ростом и статью поскромнее Датара, — примерно на такого, как хозяин ложа, Ошка. Мем окончательно уверился в своей догадке. Ошка был молчальником. Причем, не низшего ранга, что при его способностях к притворству неудивительно…
Утром, накормленный досыта датаровой поварихой, Мем
С версиями дело по-прежнему не клеилось. Мем не умел ни выдвигать их, ни отрабатывать, как это велено было в учебнике. Но то, что некоторые узнанные им детали плохо стыкуются друг с другом, он понимал. Рарон сказал, что северяне ищут истинного наследника для таргского престола. Но ночные посетители требовали у Датара просто деньги, либо деньги, вписанные в обязательство по оплате. Либо, прикрываясь деньгами, документ с подписью, подтверждающей обязательство. Наследник как таковой оказался им не нужен. Да и странно им было бы искать наследника, когда они всегда хотели республику и еще год назад рьяно высказывались против передачи таргского Жезла Власти в одни руки. Им по-прежнему думалось, что Государственное Собрание может править страной лучше императора.
Так что вряд ли это были северяне. Скорее уж, сборщики долгов с Веселого Берега. Те самые, которые «вернули» Датару материнскую заколку-бабочку с опасным стальным жалом.
Тем не менее, раз вексель по сию пору ими не найден, значит, ни в тыкве, ни в кружках его обнаружить не удалось. Однако людям, ведущим поиски, известно, что вексель передан в прошлую встречу. Откуда? Недовольных новыми порядками в государстве легко найти среди всех слоев общества, и Царский Город не исключение. Информация о векселе, скорее всего, просочилась оттуда и была верна. В розыске некоторых поясняющих ситуацию деталей Мем продвинулся достаточно далеко. Но картины в целом пока не видел. Оставалось понять, какую роль в этой истории играют хозяева Веселого Берега и обитель Скорбящих. Об этом должен знать Нонор. Наверняка у него уже созрела версия — о том, например, что в деле с убийством Мероя замешана политика, и политика серьезная. Вряд ли инспектор Нонор настолько глуп, что оставил без изменений свое первое предположение — будто в основе всех неприятностей на Чаячьем лежит любовная интрига. Если Датар знал, что Мерой следит за обителью, то и Нонору это должно стать известно. А, узнав такой факт, не учесть его в расстановке взаимодействий нельзя.
Итак, вроде бы: Мерой следил за обителью и за северянами, гуляющими по Веселому Бережку, при этом северяне следили за Датаром и за передачей векселя, обитель держала Датара под контролем и требовала от него невыполнимого, Датар хотел все сделать по-своему и никому не подчиниться, хозяева Веселого Берега желали получить с Датара долг, а кто-то уверил их, что Датар платежеспособен… Или что-то тут не так?..
Добравшись до префектуры, Мем приостановился. То ли ему прямиком отправиться к Нонору. То ли навестить в подвале Ошку — там ли он еще? На разговор без разрешения Нонора арестованного не выведут, максимум, на что можно рассчитывать — там же внизу обменяться парой слов. С одной стороны, Нонор, как бы нужен. С другой — пары слов Мему вполне бы хватило, если Ошка, конечно, пожелает вдруг заговорить. Мем топтался между лестницей наверх и решеткой в подвал, когда его из писарской окликнул дежурный дознаватель.
— Тебя искали, — сообщил он Мему. — Вчера, на ночь глядя. Я сам не видел, но вот — Илан оставил тебе записку. В дежурке возьми. Там сказано, чтоб ты разыскал какого-то Домового так скоро, как только сможешь.
— Ага, — сказал Мем, зашел в дежурку и вместе с запиской выудил из конторки журнал с графиком и росписями инспекторов.
Нонор ушел вчера очень поздно, а сегодня ранним утром явился и через четверть стражи опять исчез из префектуры. Написано было, что вернется к обеду. Стало быть, Ошку он пока не тронет, и в
Третий дом в Веретенном переулке выглядел как любой другой самый обычный дом Рабежа. В нем было два этажа — каменный и деревянный, покатая четырехскатная крыша, палисадник с калиткой, постиранное белье на веревке у забора и пегая брехливая дворняга возле поленницы, привязанная, впрочем, так, чтоб охраняла бельевую веревку, но не могла дотянуться зубами до проходящих в дом гостей.
Мем не уверен был, сюда ли следовало идти. Быть может, Домовой ожидал его в Управлении Тайной Стражи на Пожарной площади. Но едва он вошел в холодный коридор и вытер о половичок ноги, как к нему подскочил маленький человечек и не то, чтобы проводил, а со словами: «Быстрее, быстрее, вас ждут», — прямо затолкал Мема в комнату со скрипучим полом, где за пустым обеденным столом сидел господин Рарон собственной персоной.
Мем поклонился. Рарон слегка качнул головой в ответ:
— Ты успел. Молодец. Люблю людей, которые в нужное время всегда находятся в нужном месте.
— Вы получили вчера подарок с Чаячьего? — спросил Мем.
— Целых три, но очень грязные, — отвечал Рарон, показывая Мему на стул возле кафельной печи, расписанной блеклыми красками на молоке. — Сядь, застегни пуговицу и держись прямо. Мы ждем очень важного гостя. Может быть, не одного.
Мем сделал, что ему велели. Домовой копался в каких-то картонных карточках с пометками.
— За себя сам будешь рассказывать, или лучше мне? — спросил он. — Перед государем не оробеешь?
— Вроде, нет, — пожал плечами Мем.
— Ну, смотри. Выслушай сначала меня и подумай. Может быть, мой доклад тебе что-нибудь добавит. Но с выводами не торопись. Если государь прибудет со своим отцом — придется тебе вообще помолчать. В таком случае доложишься лично мне, и я решу, что дальше.
— Понял, — кивнул Мем.
— Скажи-ка, что, кроме вчерашних подарков, ты еще нашел на Чаячьем?
— Я лучше рассказал бы, чего я там не нашел… — начал Мем, но тут в комнату с диким выражением на лице заглянул тот человечек, исполняющий роль привратника, и Рарон остановил рассказ Мема жестом.
Они оба встали. Домовой вышел из-за стола.
Государь выглядел так же просто, как и при первой их встрече. Плащ из грубого сукна, серый кафтан без вышивки и с продолговатыми деревянными пуговицами, серая шапочка с черным донцем, связанные черным шейным платком волосы.
— Доброе утро, — сказал государь, сразу прошел к столу на место Рарона, снял перчатки и поманил всех рукой к себе.
— Садитесь ближе, — сказал он. — Нечего торчать столбами по сторонам, словно на Государственном Совете.
Мем предупредительно поставил стул Домовому и придвинул свой.
— Вот тот молодой человек, который… — хотел представить Мема Рарон, но государь его оборвал.
— Мы знакомы.
Рарон не подал виду, что удивился.
— Тогда о нашем деле, — сказал он.
Далее последовал пространный рассказ о заговоре в северных провинциях, почерпнуть пользу из которого Мем, по совету Рарона пытался так и эдак, но не сумел. Тыква ни с чем из рассказанного не соприкасалась. Рарон говорил о хозяине далекой Северной Агиллеи кире Ариксаре Волке, и заметно было, что государю слышать это имя неприятно. Потом речь зашла о возможных сторонниках Волка и о несогласных с ним. Государю, вроде бы, они были безразличны, он в это время думал о чем-то другом. Мем старательно следил за всеми поворотами повествования, но в один прекрасный момент, когда был упомянут Чаячий остров и поиски другого сына известного лица, Мем тихонько сказал слово «Нет». Не потому, что хотел как-то перебить внимание государя на себя или заставить его усомниться в компетентности Домового. Просто господин Рарон произнес некоторые несправедливые вещи. В конце концов, Мем сказал это слово так незаметно, что его вполне могли бы пропустить мимо ушей, посчитав за обращенное к самому себе. Он вовсе не имел в виду поважничать, разыгрывая из себя государственного деятеля, обличенного монаршим доверием.