Тыква
Шрифт:
Нонор составил для себя несколько версий убийства Мероя, и, по одной из них, у тайного агента возникли проблемы с монастырем. Вернее, это у монастыря возникли с господином Мероем проблемы. Он услышал или увидел что-то лишнее. Быть может, более глубокую связь обители с Веселым Берегом, быть может, политические интриги с северянами. Бог весть. Проще говоря, либо деньги, либо власть, либо то и другое одним пучком. Дело показалось Мерою серьезным, иначе он не отправился бы холодной ночью в путешествие по каналам и островам. Повод сняться с привычного места в уютном кабачке у него должен был найтись весомый. Почему Мем придумал, что этот овод — тыква, Нонор не понимал и понимать не желал. Вероятно, ничего более
В обители спать ложились в середине первой ночной, поэтому причинить неудобство поздним визитом Нонор не опасался. Даже наоборот, он явился слишком рано, и ему пришлось ждать секретаря совета общины, который вызвался принять его вместо пребывающего в отлучке настоятеля. Время ожидания инспектор потратил с пользой. Вместо того, чтобы смирно сидеть в небольшой приемной до появления местного начальства, он слегка прогулялся по монастырскому саду. Несмотря на ночь, внимание его привлекло низенькое здание за колючими кустами в самом глухом углу огороженной монастырскими стенами территории. Оно казалось непохожим ни на конюшню, ни на карцер и ни на какую другую полезную постройку. Разве что на кухню или на кузню смахивало немного из-за большой плоской трубы. Но какая же кухня может быть в тупике, куда даже по дорожке не сразу сквозь кусты продерешься? А уж кузню и вовсе нелепо здесь размещать. Тем не менее, окна этого здания были забраны решетками, а на крепкой двери красовался серьезный, заботливо смазанный замок. Резонно было бы предположить, что именно тут хранится Большая Монастырская Тайна (вроде партии пьяного гриба, например). Но сколько бы Нонор ни подсовывал лиса носом под дверь и под оконные решетки, ничего предосудительного лисье чутье в дальнем домике не находило. Пришлось Нонору вернуться в приемную без предполагаемого результата.
Наконец на Речных Пристанях прозвонил ночной колокол, и инспектора пригласили войти в кабинет, расположенный в пристройке малого храма. Свет в кабинете вспыхнул сам собой, в двери, перед которыми ожидал инспектор Нонор, никто не входил. Значит, господин секретарь проник туда каким-то внутренним ходом. Удобно, подумал Нонор. В префектуре бы так. А то весь этаж всегда знает, кто когда пришел, кто когда ушел, с кем разговаривал и чем занимался.
Секретарь общины был маленьким сухоньким человечком с узкой хитрой физиономией и со смазанными приторно-сладким ароматическим маслом волосами. Звали его эргр Урмаш. Лис забеспокоился у Нонора под плащом, когда инспектор по-мирски здоровался с эти человеком за рукав. Подобное тянется к подобному, подумалось инспектору, чует, хитрюга, родственную душу.
— Чем обязан знакомству с вами, господин инспектор? — осторожно поинтересовался секретарь, предложив Нонору устраиваться в древнем деревянном кресле, помнившим, наверное, еще времена императора Аммункара, при котором строился Царский Город.
— Вам должно быть известно, эргр Урмаш, что на Чаячьем острове нечестивцы совершили дерзкое преступление — ограбили приписанный к вашей обители храм?
— Да, брат казначей докладывал мне об этом неприятном происшествии. — По лицу Урмаша совершенно ясно было, что данный повод к визиту он рассматривает одинаково с Нонором: как формальный. Поэтому никаких комментариев давать не станет и поболтать о случившемся не хочет. Случилось и случилось. Внутреннее монастырское дело.
— Однако грабителям храма нужны были не деньги, — продолжил Нонор. — Или же вовсе не те деньги, которые обычно можно найти в кружках для
— Что же я могу вам сказать такого, чего бы вы не знали? Вы следователь, вам виднее, как делается ваша работа.
— Насколько я понимаю, священник с Чаячьего острова очень молод, а мера ответственности ему положена немалая. Скажите, не случалось ли так, чтобы эргр Датар не оправдывал возложенное на него доверие?
Глаза секретаря смотрели на Нонора очень внимательно и словно бы с сочувствием, что Нонору не вполне нравилось.
— Понимаете, господин инспектор… — задумчиво произнес эргр Урмаш. — Даже если бы эргр Датар в чем-то провинился перед обителью или своими прихожанами, упрекать его имеет право только настоятель нашей обители, или же совет общины, когда соберется в полном составе. Обсуждать священника и говорить, прав он в своих словах и поступках или не прав, я не правомочен. Я сам такой же служитель Единого, как эргр Датар. Что станется с монастырем, если все мы начнем распускать друг про друга разные сплетни?
— Речь идет не о сплетнях, эргр Урмаш. Я расследую убийство и свято соблюдаю принцип тайны следствия. Однако то, что я нахожусь в данный момент здесь напрямую зависит от моего расследования.
— Эргр Датар очень хороший священник, несмотря на свою молодость. Некоторым другим, который старше его и вдвое, и второе, стоило бы у него поучиться тому, как следует пастырю вести себя. А ошибиться может любой. Главное, чтобы человек не упорствовал в своей ошибке. Если вас интересует именно это.
Тут лис чихнул у Нонора под плащом, и пришлось позволить высунуть ему наружу морду.
— Извините, — сказал Нонор.
— А я-то гадаю, кого вы там прячете — собаку или кошку, — слегка улыбнулся Урмаш. — Ваш любимец?
— Да, я везде беру его с собой. Можно пустить его на пол?
— Пожалуйста. Надеюсь, он ничего здесь не испортит?..
Впрочем, если бы малейший признак пьяного гриба в монастыре был, инспектор Нонор уже знал бы об этом. От мысли найти простую и грубую причину беспорядков на Чаячьем пришлось отказаться. Если тут и завалялся у кого пузырек для личного употребления то такого количества недостаточно, чтобы поднимать скандал. Собственный пузырек с грибом был даже у префекта. Да чего уж греха таить, он раньше был и у Нонора, только Нонор его продал, когда маленькая дочка сильно заболела.
— Значит, никаких претензий ни по службе, ни по финансовой дисциплине, ни по каким другим обстоятельствам вы к эргру Датару не имеете, — сказал инспектор. — Тем более странно.
Эргр Урмаш слегка наклонился вперед, наблюдая за нюхающим ножку стола лисом.
— Скажите, господин инспектор, вы подозреваете в чем-либо эргра Датара?
— Видите ли, эргр Урмаш, та таинственность, которой ваша община окружает малейшие свои дела, не идет на пользу ни моему расследованию, ни роли эргра Датара в нем. Знай я несколько больше, я, возможно, перестал бы считать его замешанным в ту темную историю, которая произошла и происходит по сей день вокруг его храма…
— Простите, а у него сейчас что-либо не в порядке? — слегка озаботился эргр Урмаш.
— Не знаю. Может быть, для священника то, что там происходит, дело обычное. Но, если бы на его месте оказался простой горожанин вроде меня, я бы так не посчитал.
— Сожалею, но я не могу посвятить вас в подробности биографии эргра Датара. Наши правила запрещают это.
— Хорошо, не говорите мне подробностей. Скажите мне только одно: вы ему доверяете?
— Да, — ответил эргр Урмаш.
По той небольшой заминке, которая предшествовала ответу, Нонор понял, что нет. Не доверяет. И никак не найдет надежный способ контролировать и накрепко прижать каблуком, поэтому не доверяет втройне.