Тыква
Шрифт:
— А за вами следят, — тихонько сообщил он, подбираясь сзади, едва инспектор снова тронулся в путь.
— Тьфу на тебя, — через плечо отвечал ему инспектор.
— Между прочим, зря вы так. Я же извинился.
— Мем, ты на свет рожден, чтобы действовать мне на нервы. Извинениями тут дело не поправишь. Так что держись от меня на расстоянии, если не хочешь нелестных слов в свой адрес.
— Господин инспектор, я хочу поговорить с Ошкой.
— Поговори лучше с каменной тумбой у крыльца префектуры. Польза та же, а мне беспокойства почти никакого.
— Но
— А я хочу научиться играть на флейте. Но почему-то приходится согласовывать свои желания с покоем окружающих. Жизнь так устроена, Мем, что с людьми надо считаться.
— Вы его отпустите?
Нонор вдруг остановился и посмотрел Мему прямо в глаза:
— Кто за мной следил — ты видел?
— Со спины, — с честным видом соврал Мем.
Нонор криво улыбнулся и кивнул:
— Я так и думал.
Они снова пошли по улице — Нонор чуть впереди, а Мем на полшага сзади и слева, как всегда ходил до начала собственных расследований.
— Отпустите Ошку, господин инспектор.
— Не канючь, Мем. Нытьем меня не пронять.
— Отпустите Ошку, господин инспектор.
— Что ты ко мне прилип, словно пьяный к забору? Пусть посидит.
— Какая вам польза от того, что он посидит?
— А какая польза будет от того, что я его отпущу?
— Будет, и еще какая!
— Это по-твоему будет. А по-моему — пусть посидит.
Так, впустую препираясь, они дошли до самой префектуры. На ее крыльце Мем сказал:
— Давайте я вам докажу: я знаю, что делаю. Ошка мне ответит на вопросы.
— Как же это — мне не ответил, а тебе вдруг ответит?
— Вот и посмотрим. Если я его разговорю, вы его отпустите. Согласны?
— Если ты задашь ему мои вопросы и он ответит — я отпущу его в любом случае.
— Пойдемте. Спустимся в подвал. Я прямо там вам покажу, как с такими надо разговаривать.
— Хорошо, раз ты предлагаешь свою помощь. Только не убей его во время разговора.
Однако неожиданность, которая подкараулила их в подвале, крайне удивила обоих. Место Ошки пустовало. На все вопросы — где, кто, как и почему — охрана отсылала к предыдущей смене. В казарме нашли начальника ночного караула. Тот был заспан, бубнил невнятные ругательства и не горел желанием разъяснять свои поступки. Да, отпустили, сказал он. Еще ночью. Сам господин префект распорядился.
Нонор возмущенно всплеснул руками.
— Нет, я разберусь с этим! Я немедленно иду к префекту! — громко заявил он и уверенным шагом направился в сторону лестницы на верхние этажи. — Кто я им тут?! Мальчик на побегушках или старший инспектор?!
Но на первой же ступеньке Мем сграбастал его лапищей под руку и, словно ребенка, снял с лестницы и развернул лицом к себе.
— Не надо, — сказал он. — Я не хотел вам по дороге говорить, что они вмешаются, потому что не был уверен. Но они все-таки вмешались. Не трогайте Ошку. В том, в чем вы его подозреваете, он совсем не виноват, поверьте мне. Он, может, что-нибудь и видел, только
— Про твою тыкву будут, что ли? — раздраженно огрызнулся Нонор, безуспешно отцепляя от своего локтя огромную мемову ладонь.
— Про тыкву будут. Вы успокойтесь.
— Нет, я не успокоюсь! Кто мне объяснит, наконец, что за дело я расследую?!
Мем пожал плечами.
— Я тоже не очень понимаю, — сказал он. — Но мне интересно.
— А мне — нет! Я здесь кто? Старший инспектор или племянник ручки от котелка?! — Нонор вырвал-таки треснувший рукав у Мема из ручищи и, гордо подняв голову, покинул пределы Первой префектуры.
Впрочем, никакой гарантии, что он не обойдет вокруг и не вернется через казармы, не было, поэтому Мем, спустя небольшой промежуток времени, последовал за ним.
Высокорожденный кир Нонор удалялся в сторону Хлебной площади, где на некотором расстоянии друг от друга находились и его дом, и кабачок «Приходи вчера». А вот куда удалился прошедшей ночью Ошка, так и не появившийся на Чаячьем, оставалось только догадываться. И Мем, кажется, догадался.
Спустя восьмую часть стражи в префектуру явился Дин.
— Поди сюда, — поманил он сидящего в задумчивости возле дежурки Мема. — Поговорить надо.
Они прошли в большую комнату за архивом, где у каждого дознавателя был свой стол. Дин находился в привилегированном положении, он служил десятником, и его рабочее место было отгорожено от общего зала прорезной ширмой. В своем закуте Дин достал из шкафчика кувшин с вином и блюдце с медом, ногтем извлек из блюдца пару увязших там зимних сонных муравьев, вытащил из-за пазухи сверток с еще горячими промасленными лепешками и разложил всю эту снедь перед Мемом.
— Угощайся, — сказал он. — Говорят, ты так много работаешь, что совсем не успеваешь поесть.
Мем очень удивился и вопросительно моргнул.
— Говорят еще, что у работы твоей небывалые успехи… — продолжил Дин.
— А что еще говорят? — поинтересовался Мем, против воли принюхиваясь к лепешкам. Пахли они сказочно.
— Говорят, что награда за расследование будет очень хорошей. Тебе, случайно, помощь не нужна?
— Не то, чтобы совсем не нужна… — промямлил Мем. — А что ты рассчитываешь получить за оказанную помощь?
— Что дадут. Но я хочу принять участие.
— Ты и так принимаешь.
— Мне этого мало. Куда сегодня утром ходил Нонор? Что это за игра с переодеваниями?
Мем наконец решился и с тяжким вздохом отломил себе половину лепешки, сознавая, как дешево Дин его решил купить, и как дешево он, Мем, действительно может продаться.
— Про переодевания я ничего не знаю, — пожал плечами он. — Это Нонор со мной не обсуждает. Да и успехов-то у меня нет никаких.
Дин задумчиво приложил ладонь к подбородку.