Тыква
Шрифт:
В этом месте взаимовежливой беседы инспектор Нонор пожелал освежить собственную память, сунулся в сейф за делом о безобразиях на Чаячьем острове, и обнаружил, что сейф открыт, а дело о храмовых кружках аккуратно лежит на верхней полочке в то время, как Нонор оставлял его на нижней. Дин, невовремя пытавшийся зайти в инспекторский кабинет, едва не получил по физиономии вслед за своим младшим дознавателем. Каким трудом Нонор сдержался и опустил сжатый кулак, ведало одно лишь Небо.
— Кто был здесь? — глухо прошипел Нонор, приподнимая Дина за ворот кафтана и приставляя его к внутренней стороне двери. — Кто здесь роется все время? Знаешшшь?..
Дин, впрочем, Нонора не боялся — по крайней мере, в том, что касалось работы. Он отцепил
— Я по делу. Поговорить надо.
Нонор слегка опомнился и звякнул в колокольчик, чтобы Орга пока забрали. Тот пытался выторговать себе свободу еще на какие-нибудь полезные сведения, но инспектор только досадливо махнул рукавом.
— Будь я на вашем месте, я сдал бы это дело Тайной Страже, — сказал Дин, когда они с Нонором остались одни. — Но это я. Я не тарг, не высокорожденный, и даже не тайный агент. Убивают их осведомителей. Убивают планомерно и целенаправленно. Я знаю, что сегодня нас может дожидаться, по крайней мере, еще один труп. Что делать будем? Хватит у вас храбрости пойти и арестовать высокорожденного тарга в столице страны, названной в честь его народа? За спиной которого стоит и ждет нашей ошибки весь таргский Север, готовый от малейшего шага столичных властей в его сторону встать на дыбы? Если вы пойдете, то и я пойду. Если вы откажетесь, я сейчас же пишу рапорт на передачу всех результатов моего дознания в распоряжение Тайной Стражи. Я не властен здесь принять решение. Даже префекту докладывать бессмысленно. Все, что он может — зря потерять наше время. Решить должны вы. Сейчас. Идем или сознаёмся, что подлинный порядок в Столице — не наше дело, а мы в префектуре посажены только дураков пугать?
— Решать мне, потому что Тайная Стража сама выбрала на эту роль меня? — наклонил голову Нонор.
— Или потому, что агиллейского волка затравит только агиллейская собака, — сказал Дин.
Инспектор Нонор на сравнение не обиделся. Сотую часть стражи он думал, сощурившись на огонек коптящей лампы. Потом стал подворачивать рукава.
— Собирай наших людей, — сказал он. — Я сделаю то, что должен.
Во всей этой суматохе никто и не обратил внимания, что эргр Датар, до последнего времени ожидавший в коридоре вызова в кабинет инспектора, тоже куда-то отправился. Среди темной ночи и совсем один.
Дом на Гостинной набережной был ярко освещен, полон людьми и, для неурочного ночного времени, необычайно шумен. Наполняли его отнюдь не северные владетели и не их слуги. Внутри битком было солдат Войска Порядка и Справедливости из Первой префектуры и даже агентов Тайной Стражи. Видимо, у Мема сегодня судьба такая: куда бы он ни пошел, везде встречать Нонора и Дина. Тем больше это вызвало у него беспокойства. Заботился он не о том, что у него перехватят золотой значок. Яся была первым человеком, связанным со злополучной тыквой. Коль скоро северяне охотятся за всеми, кто хоть взглядом к этой тыкве прикасался, Ясю из веселого дома они забрали не для любви и удовольствий.
На взмыленной огромной лошади, роняющей с самодельных удил клочья пены, Мем влетел во двор, бросил веревку на столб ограды и, на ходу шаря по карманам в поисках жетона, стал ломиться внутрь. Жетона при нем не оказалось — в Приречье у Мема изъяли все, вплоть до золотого бантика от букета навозниц. Хорошо хоть солдаты из префектуры узнали его и пустили искать Нонора внутрь.
Дом обитатели покидали в спешке. Что послужило причиной их бегства, Мем не знал и немедленно узнать не стремился. Или, может, такой беспорядок произвело полицейское вторжение. Мебель и постели на втором этаже по большей части оказались перевернуты, одежда и всякие мелкие вещи разбросаны, занавеси с окон и стен ободраны и брошены на пол, ковры, наоборот, скатаны и как попало уложены поперек дороги, чтоб всяк через них спотыкался и не бегал, создавая лишнюю суету.
В одной из комнат Мема перехватил за рукав кафтана
— Не лезь туда, — предупредил он, кивая на затворенные двери. — Там работают.
— Дин, пусти. Где Нонор?
— Ты откуда такой запыхавшийся и в опилках весь?
Мем не собирался отчитываться о собственном времяпровождении. Вопросов у него своих был воз и маленькая тележка. Он сделал попытку отмахнуться от Дина и пойти, куда шел, но сыскной десятник уцепился за него и стал тащить обратно.
— Поостынь, — велел Дин. — Был у нас в префектуре один такой, что торопился, да скоро помер. Нонор тебе нужен? Он внизу. Ходит по следам.
— А где хозяин дома? Там кто работает? С кем?
— Хозяин сбежал, работает Тайная Стража, ни с кем. Сама по себе. Ты должен понимать: когда они приходят, им запретить нельзя. Даже если к горячему пирогу они опоздали. Вся слава снова будет их.
О том, чья будет слава, Мем волновался в последнюю очередь. Он вспомнил, что на него самого выписан жетон с синей печатью, стало быть, запретить ему нельзя, аккуратно отставил Дина в сторону и быстро, чтоб тот не успел опомниться, вошел в затворенные комнаты. Нет, кира Хагиннора Джела или «господина Иля» Мем там не увидел. При свете двух настольных ламп в полной тишине два человека переписывались через стол на листе дорогой тисненой бумаги с северными вензелями. Господин Рарон и слегка помятая Яся с синяком на скуле и расцарапанной шеей, — по крайней мере это все, что Мем сумел на ней разглядеть. Он по инерции сделал несколько шагов к столу. Яся невозмутимо подвинула себе листок и тем самым совсем не женским острым почерком с уголками, каким сделана была вторя часть взятых у трактирщика доносов, написала на обороте Мему: «Со мной все хорошо. А ты ступай». Рарон, проявив свое хваленое терпение, смолчал. Да Мему больше ничего и не надо было объяснять. Он все понял. Настолько хорошо и ясно, будто с неба в лужу свалился. Так его сначала подбросило, а потом уронило. Еще хуже, чем в ту ночь, когда Ясю забирал из веселого дома высокорожденный тарг.
Мем попятился и захлопнул за собой дверь. Скоро и ловко, как до этого появился незванным. Ни разу за прошедшие дни Мема не посещало чувство бессилия. Когда хочется сесть на землю или на пол, закрыть лицо рукавом и объявить всему миру, и, в первую очередь, самому себе: «Я не знаю, и мне тяжело». Скажем прямо, Мему почти неведомо было такое чувство. И вот, наконец, он с ним ознакомился. В полную глубину. На пол Мем не сел, лица рукавом не закрыл, но ему вдруг стало так тоскливо, словно он остался на целом свете один-одинешенек.
— Ну что, убедился? — мягким голосом спросил откуда-то сбоку Дин. Мем кивнул в ответ, подумав, что ведь Дин, сволочь, улыбается. Чужие разочарования любят все. И мало радости в том, чтобы давать себя в такой момент разглядывать. Мем с усилием оторвал ногу от пола, сначала одну, затем другую, и побрел на первый этаж. Получать тумаки от Нонора.
На удивление, Нонор никому тумаков не раздавал, хотя и собственный десяток, и десяток Дина старались держаться от него подальше. Старший инспектор сидел на каменном выступе под лестницей возле покинутой слугами поварни, поставив локти на колени, а подбородок уложив на сцепленные пальцы. Старый лис возле его ног вопросительно заглядывал хозяину в лицо и время от времени по-собачьи вилял хвостом: то ли утешить Нонора старался, то ли ободрить. Мем подошел и сел рядом.
— Явился? — спросил Нонор, не глядя на бывшего ученика. — Нашел тыкву?
— Не нашел, — ответил Мем. — Нелепая какая-то история…
— Это Столица, Мем. Здесь не бывает нелепых историй. Здесь истории бывают только политические.
— Мы все в чем-то ошиблись? Погони за северянином… нет?
— Ничего нет. Даже трупа агента Мероя, по которому я работаю, нет. И дела нет. И трактирщика повешенного нет. И тыквы твоей — нет.
— Зачем же они пытались меня убить?
— Тебя еще и убить пытались? Когда? — слегка удивился Нонор. — Что за дел ты навалял?