Тыквенное семечко
Шрифт:
— Все верно, — Ксавий слегка улыбнулся и шагнул в струи водопада. Когда он от туда вышел торс его украшала переливающаяся всеми цветами мантия.
— Главное преимущество мантии состоит в том, что ее обладатель не горит в огне, — спокойно продолжил кентавр, поправив складку. — Учитывая всю серьезность ситуации, мы с Рифетосом решили, что она вам будет необходима. Заходите в водопад! — Ксавий отошел в сторону, пропуская Грелля к воде.
Гомза с ужасом подумал о том, как они мокрые по такому холоду пойдут дальше, но вслух свои соображения высказывать не решился. Когда Грелль вышел из воды в великолепной мантии, искрящейся
— Одежда сухая! — удивленно проговорил Грелль, похлопывая себя по бокам. Мантия заметно побледнела и вскоре исчезла совсем.
— Нашу мантию на вас никто не увидит, но присутствие ее вы ощутите, — Рифетос подвел Гомзу к водопаду.
Тот с ужасом представил, что сейчас за шиворот польется ледяная вода, и хорошо, что мама не видит всей этой процедуры, иначе и ему, и кентаврам не поздоровилось бы. Он зажмурил глаза и шагнул в блестящие струи реки. Вода была настолько холодной, что ему показалось — его обдало кипятком. И, словно по волшебству, она мгновенно испарилась, оставив после себя переливающуюся мантию и сухую одежду.
— Пора в путь, — Ксавий направился к выходу.
Гомза поднял рюкзак и с радостью подумал о том, что уже сегодня он будет во дворце и увидит короля с королевой.
АУДИЕНЦИЯ
— Ну, вот мы и пришли, малыш!
Грелль остановился и забарабанил в большие металлические ворота. Их распахнули два стражника, впуская ливнасов на широкую каменную площадь.
— Эко вас угораздило, по такой-то погоде! — сочувственно покачал головой один из них.
Грелль только сейчас заметил, что потерял рукавицы, руки горели от холода. Гомза оглядел место перед дворцом, хлопая заиндевевшими ресницами.
По огромной площади, мощенной серым камнем, мела поземка. Бледный Дворец, уходящий своими башенками высоко в небеса, глядел на него рядами резных окон холодно и безразлично. Посредине площади на высокой колонне стояла статуя святого Хидерика. И таким он казался крошечным, далеким и чужим, что у Гомзы в горле стал разрастаться ком.
— Проведи их на кухню! — крикнул стражник служанке, высунувшейся из открытой двери. Та, увидев заснеженных путников, только всплеснула руками.
Когда она вела их по бесчисленным залам и коридорам, Гомза, разглядывая диковинный мраморный пол, старался не отстать от Грелля. Мальчик осматривал высокие лепные потолки и стены в гобеленах и понял, что такие сооружения как Королевский Белый замок гораздо лучше смотрятся снаружи и с некоторого расстояния. Ни в одной из целой череды помпезных комнат ему, уставшему и голодному, не захотелось задержаться ни секунды. Разве можно все это сравнить с его милым уютным дубом?
— Вот и кухня, — служанка распахнула дверь, впуская в небольшое помещение, где суетились повара в невысоких колпаках. У всех были одинаковые фартуки с вышитым силуэтом кедра.
К ним, семеня и переваливаясь с боку на бок, подошла маленькая старушка и, поправляя кружевной воротник платья, посмотрела на них поверх очков.
— Не иначе, из Северо-западного леса? — участливо спросила она.
Грелль только кивнул, и устало сел на деревянный стул, стоявший неподалеку.
— Ну-ка быстро, — старушка махнула рукой поварам, — горячего чая и накормить самым вкусным! А ты, — она посмотрела на служанку, — принеси им новую одежду! Не в таком же
Через час путники, отмытые и одетые в новые наряды, стояли у дверей в парадный зал.
— По одному, — строго сказал лакей, открывая перед Гомзой дверь.
Мальчик попал в огромный зал, в конце которого он увидел королевскую чету, сидящую на белоснежных тронах.
Гомза пошел по серой широкой дорожке, поглядывая по сторонам на старинные канделябры и огромные полотна картин. Он шел, и ему казалось, что этой дорожке нет конца и края; ноги стали непослушными, язык прилип к небу.
Наконец, оказавшись у тронов, он остолбенело уставился на монархов. Одно дело, когда ты их видишь на празднике, издалека, другое дело — один на один.
Эмирамиль, одетая в белое струящееся платье, расшитое серебряными листьями, была так хороша, а Хидерик в сером бархатном камзоле так величав и мужественен, что Гомза просто стоял и любовался ими. Взирая на безупречную неземную красоту супружеской четы, на их роскошные блестящие наряды, Гомза почувствовал себя таким маленьким и ничтожным, что все слова, которые он так долго заучивал, тут же выветрились у него из головы.
— Что ты хотел сказать, маленький странник? — королева сдержанно улыбнулась Гомзе.
— Большой ураган унес моего отца… — мальчик тщательно подбирал слова, разглядывая край своего сапога. — Я хочу отправиться на его поиски… Но я же не могу пойти без оружия… — он вопросительно посмотрел на короля. — Мне еще нет четырнадцати, но можно ведь, получить меч раньше срока?
Король покачал головой.
— Правила для всех одни, — серьезно сказал он, нахмурившись.
У Гомзы внутри все сжалось в комок. Как же так? Неужели они не понимают? Сколько он всего пережил за последнее время, разве он сейчас сможет это все вложить в плоские заученные слова? Гомза в растерянности посмотрел на королеву, поняв, что огромное новое чувство, рожденное внутри него, хочет совсем другого.
'Только бы не расплакаться', - с ужасом подумал он, озираясь по сторонам.
— Ты чувствуешь себя беззащитным? — спросила его королева, вскинув брови. — Но это же не так! Где оружие твоих предков, которое тебе оставили?
О чем это она? Какое оружие? Гомза растерянно смотрел на разноцветные блики, скользящие по платью Эмирамиль от бриллиантовых серег.
— Все дары, подаренные нами, никуда не пропадают со смертью, — важно заявила королева. — Ливнасы прячут их в потаенных местах, а потомки их должны отыскать.
— Зачем такие сложности? — Гомза невольно вспылил. — Не проще было бы передать из рук в руки?
— Тогда дар потеряет свою силу, — спокойно заявил король, подняв указательный палец.
— Значит… у меня в моем дубе… — Гомза от растерянности запнулся.
Королева, улыбнувшись, кивнула.
— Вот ты все сам и понял, маленький ливнас.
— А это правда, что здесь у вас есть большой сад, где вечное лето?
Эмирамиль засмеялась.
— Теплый сад? Это, скорее, у холмовиков… Что в моих владениях, ты уже повидал. У меня даже летом прохладно, — добавила она, повернув голову в сторону окна. — Вот что, ливнас, — добавила она, подытоживая разговор, — я дам тебе золотой желудь, и ты сможешь приехать ко мне, если будет совсем плохо.