Тысяча и одна ночь отделения скорой помощи
Шрифт:
Парадокс: я так и не научился обращаться к ней на “ты”, зато стал позволять себе некоторые вольности. И теперь грубо на нее наехал:
– Ну-ка, ешьте! Вы что придумали? Воображаете, что сумеете выжить с пустым животом? Вам есть не хочется? Ничего, заставьте себя… Или я вас заставлю, и это будет очень неприятно. Вам нужно набираться сил. Берите пример с Галактус.
Галактус, пожирательница миров, – пациентка Анабель.
На втором этаже у нас отделения гастроэнтерологии и диабетологии. Анабель тогда лечила одну женщину, которая при росте 1 м 59 см весила 296 кг. Мадам Блэкхоул. Я дал ей прозвище Галактус, пожирательница миров, потому что она буквально растекалась по поверхности земли. Ее вес
По утрам приходили четыре санитара, чтобы ее помыть. На это уходило два часа. Ее тело было столь внушительным, что свисало по обе стороны кровати.
Анабель ей целыми днями говорила о здоровье, режиме питания, диабете. В то утро мадам Галактус поблагодарила ее и попросила отодвинуться немного, потому что ей “не видно телевизора, вы его загораживаете”.
Когда Анабель рассказывала о ней первый раз, она была растеряна и ничего не понимала.
А разве тут есть что понимать?
Это жизненный выбор. Мы все его делаем: становимся онкологами, специалистами по налогам, бухгалтерами, танцорами в Римском оперном театре…
Мадам Блэкхоул тоже сделала выбор: она решила стать мифологической фигурой, одной из тех доисторических богинь, тучных, невероятных, чьи изображения украшают стены пещер и музейные витрины. Она решила превратиться из органического существа в минерал.
Выбор судьбы – великая тайна…
Я-то лично хотел бы, чтобы пациентка из седьмой палаты сделала выбор в пользу еды. Без пищи не работает живот, не работает тело. Мы дотрагиваемся до какого-то продукта, чувствует его запах, кладем на язык – это тактильное ощущение, нечто вещественное, жизнь, которая продолжается, пока мы сжимаем и разжимаем челюсти.
– Не капризничайте, вы меня уже достали. Если вам не нравится пищевая добавка с лимонным вкусом, я принесу клубничную. Или шоколадную. Или, может быть, ореховую? Вы любите орехи! Даже у королевы нет такого выбора. Может, хотите новую, с манго? Мы предлагаем товар на любой вкус. Отговорки не принимаются.
Пациентка упорствовала. Не желала есть. Мне пришлось искать другое средство вернуть ее в мир людей. Я был уверен, что записанные мною истории – неплохое начало.
Бланш встала, и я вышел следом за ней в коридор. Мы разговаривали, стоя под дверью. На ней виднелась цифра 7 из черной самоклеющейся пленки. Верхняя черточка отклеилась и свисала.
– Это ты здорово придумал с записной книжкой! Мы будем тебя подменять по очереди, когда ты не сможешь приходить. Я поговорю с Анабель, Амели и Пуссеном. Мы будем ее поддерживать, у них тоже куча интересных историй.
По-моему, она красивая. У нее бледная, почти молочная кожа, темные глаза, пристальный взгляд, упрямое выражение лица. Одежда у нее под халатом все время черная.
Этот цвет ей потрясающе идет, но она его носит только потому, что он нравится ей самой.
– Я занят по горло у себя в отделении. У меня и так свободного времени почти нет, а когда нужно то и дело носиться из подвала наверх и обратно…
– Не парься, я что-нибудь придумаю.
Она чмокнула меня
У Жар-птицы не осталось сил ни протянуть мне руку, ни даже говорить. Я открыл свои записки и стал искать что-нибудь красивое и простое. Чтобы заставить ее бороться. Начал я с мягкого средства, чтобы потом перейти к более сильному:
– Хроника двадцать четвертая: “Скромные герои”. Супруги Ромео и Джульетта пятидесяти шести и пятидесяти пяти лет были госпитализированы по поводу хронического алкоголизма. Они страдали от пьянства уже много лет. Когда их доставили в соответствующее отделение, то положили в одну палату, рядом. Они пытались вместе завязать и снова начинали пить тоже вместе. Можно было бы над этим посмеяться, но у этого Монтекки и этой Капулетти имелся сын. У него не осталось желания смеяться, как и сил на нежную заботу о родителях. С пяти лет он вызывал им “скорую” и поворачивал их на бок, чтобы мама и папа не захлебнулись собственными рвотными массами. С пяти лет… Как ни странно, парень нормально устроился: маленькая дочка, постоянная работа, постоянная подруга, постоянное место жительства. И жизнь у него “постоянная”, стабильная. Спиртного в рот не берет – у него с детства иммунитет. Он хорошо знал, чем больны родители, и боролся как мог. Хотя именно ему пришлось разгребать дерьмо, в котором его семья оказалась из-за пьянства, он счел своим долгом защищать мать и отца. Вот только его, нынешнего взрослого и прежнего пятилетнего, – его кто защитит? И кто защищал тогда?
Я замолк. Мягкого средства, пожалуй, довольно. Второе, более сильное, я припас на потом. Пациентка поняла: здесь все борются, все тащат свою ношу. Не важно, спиртное это или раствор глюкозы. Груз одинаково велик. Жизнь – приключение и тяжелый багаж. Все мы, на свой манер, – скромные герои. Я так думаю.
Например, Фроттис. У нас в общежитии никто не знает, что она недавно потеряла лучшую подругу…
Знаете, в чем состоит одно из самых неприятных последствий учебы в мединституте? Твои знакомые между делом – например, между сыром и десертом – норовят узнать твое профессиональное мнение.
– У меня десны болят.
– Почисть зубы!
У всех у нас есть друзья, которые требуют проконсультировать их по-быстрому, когда у них вдруг появилась свободная минута: “Потрогай нарыв у меня на ягодице. Посмотри на эту родинку: она какая-то странная. А вот тут у меня чешется, нет, повыше, левее, теперь чуть ниже” – и так далее.
Мне кажется, это нормально. Если бы я был флористом, то приезжал бы к друзьям и составлял букеты прямо у них в саду.
В прошлом году у лучшей подруги Фроттис начались боли в брюшине, и она сделала томограмму.
Потом позвонила:
– Тут написано: “Опухолевидное образование на головке поджелудочной железы, множественные опухолевидные образования в печени”. Что это значит?
Фроттис окаменела у телефона, она поняла: это значит, что им уже не кататься вместе на лыжах будущей зимой.
С пациентом можно поговорить. С другом все гораздо сложнее. Фроттис ничего ей не сказала, решив, что лечащие врачи подруги рассердятся. Ведь иногда им не хочется спешить.
Они вдвоем отправились на распродажу.
– Они, конечно, слишком теплые, – сообщила подруга, хватая с вешалки брюки, – но ничего, я их возьму, они пригодятся мне зимой.
Фроттис промолчала.
А что сделали бы вы, если бы узнали, какая судьба ждет вашу подругу?
Фроттис молчала. Думаю, ей это далось нелегко.
Около 15 часов,
у меня в голове
Если бы мне пришлось применить сильное средство, я рассказал бы историю мадам Иокасты, женщины, крошившей ладонью кирпичи. Великая воительница и великолепная мать (хотя эти характеристики избыточны: невозможно быть великолепной матерью, не умея держать в руках оружие и не выбив парочку зубов) …