Тысяча и одна ночь отделения скорой помощи
Шрифт:
В приемном покое сидел пациент и жевал батончик “Марс”.
– Месье, что у вас?
– Большой палец на руке вывихнул.
Мимо провезли носилки с месье Ахавом и его окровавленной культей.
– Палец подождет, – проговорил мужчина, побледнев и засовывая в карман батончик. Иногда все слишком страшно и происходит слишком быстро. И ненароком скажешь бог знает что. Нельзя привыкнуть к тому, что рука валяется отдельно от тела, а тем более в пакете из супермаркета.
9
внизу, бокс 3
Мадам Медея принесла пятимесячного сына. Всего пять месяцев, а уже двенадцать килограммов.
Пытаюсь в этом чудище разглядеть младенца.
– Как вы его кормите?
– Из бутылочки.
Из бутылочки – это хорошо. Многовато молочной смеси – это еще ничего. А если вы ему в молоко мед добавляли и поили кока-колой из той самой бутылочки, то ни один врач этого не одобрит.
– Почему кока-колой, мадам?
– Он от нее лучше засыпает.
И молочные зубы у него, едва прорезавшись, сразу почернеют… Мне хотелось спросить, не покупает ли она ему сигареты “Житан” без фильтра и не варит ли двойной эспрессо. А может, дает хлебнуть виски с утречка?
Малыш лежал голый. Мамаша с гордостью воскликнула:
– Вы когда-нибудь такого видели?
Я подумал: “Да, в зоопарке!” Помолчал, потом произнес:
– Таких здоровых – никогда.
Усадил мамашу на стул и принялся объяснять все с самого начала.
10 часов,
наверху, палата 7
Мне хотелось выпить кофе или выкурить сигарету, но вместо этого я пулей помчался к ней.
Жар-птице перевалило за пятьдесят. Ее красота ушла. Хотя и страшилищем она не стала. Она была очаровательна. Сдержанна. Когда она начинала говорить, то словно загоралась изнутри и становилась неотразима.
– “Между колоколен протянул я канаты, между окон протянул гирлянды, от звезды к звезде – золотые цепи, и вот я танцую” [11] .
11
Рембо Артюр. Озарения. XII. Фразы. Перевод Михаила Кудинова.
– Это Рембо, – узнал я. – Написав эти строки, он бросил вызов абсолюту.
– Но все равно умер, – ответила она.
Эта женщина получала удовольствие от жизни. Получала удовольствие и много смеялась: в уголках глаз у нее лучились “гусиные лапки”.
Из-за лечения волосы у нее выпали. Только на макушке сохранилось несколько пучков, таких маленьких, что даже цвет не определить. Скорее всего, наполовину седых. В зеркально гладкой коже между ними отражался свет неоновых ламп.
– Раньше я терпеть не могла детективные сериалы. Они мне отомстили: теперь я похожа на Коджака.
Я решил ее поддразнить:
– Вы к нему слишком
Иногда она закрывала глаза. Если бы не частые движения век, можно было бы подумать, что она спит.
– О чем вы думаете?
– О сыне. Перестань выкать.
– У вас есть новости?
– Вулкан верен себе: он извергается. Самолеты боятся летать, каждый клочок пепла приводит их в ужас.
Она взяла себя в руки и расправила плечи.
– Расскажи мне об Анабель.
Сначала она пожелала разузнать про Бланш, теперь о другой девушке – тоненькой как спичка Анабель.
– Она интерн в гастроэнтерологии, но на этой неделе она на ночных дежурствах в “скорой”.
Моя тоненькая темноволосая подружка постоянно сосала леденцы. Никогда не видел, чтобы человек поглощал столько всякой гадости и при этом оставался таким худым. Волосы Анабель нарочно взлохмачивала, и казалось, что прямо над ее прекрасным классическим лицом неудачно приземлилась ворона.
Я ее встретил, перед тем как подняться сюда. Мы столкнулись нос к носу и перекинулись парой слов. Она мне протянула карамельку:
– Хочешь конфетку?
– Перед дежурством не употребляю, быстрые углеводы возбуждают.
Она то и дело облизывала крошечный сахарный шарик, зажав его между зубами… И вся дрожала.
– Отчего тебя так трясет?
Ни грамма жира, да и мяса совсем мало.
– Я чуть не умерла от страха. Со мной такое случилось!..
Она не жила в общежитии для интернов и ездила в больницу на машине. На обочине она увидела мужчину. Высокого, худого, в синем тренировочном костюме, с тяжеленной спортивной сумкой в руках.
Анабель затормозила:
– Вам куда?
– В больницу.
– Надо же, нам по пути! Садитесь, я вас подброшу.
Они мирно беседовали. Ехать было недалеко. Но едва показалось здание больницы, мужчина заявил:
– Я говорил не об этой больнице, а о психиатрической. Ну и пусть. Раз уж я оказался здесь…
Мужчина направился в отделение скорой помощи и попросил госпитализировать его. Он боялся, что кого-нибудь убьет.
В спортивной сумке обнаружились вилки, ножи, половник – словом, целая коллекция кухонных принадлежностей, при помощи которых можно при желании приготовить клубничную шарлотку или мадленки, а можно кого-нибудь убить.
Анабель – кожа да кости, на макушке прикорнула ворона – тряслась с головы до пят, представляя, чего ей удалось избежать.
Какова мораль сей истории?
Подвозите людей, но при условии, что
• вас в машине полтора десятка;
• у вас с собой мука, яйца, клубника;
• голосующий (или голосующая, что предпочтительнее) – карлик, или безногий, или безрукий, или – что было бы просто особенно удачно – безногий и безрукий карлик (однако если он окажется еще и горбуном, то вы ошиблись: это не человек, пытающийся поймать попутку, а хорошо пропеченная мадленка).