Тысяча и одна ночь
Шрифт:
И вдруг Зейн-аль-Мавасиф спросила свою невольницу Сукуб: «Куда ушёл твой господин?» И когда девушка ответила: «Он вышел из дома», Зейн-аль-Мавасиф сказала ей: «Запри ворота и заложи их железом. Не отпирай их, пока он не постучится, и сначала уведоми меня». И невольница ответила: «Так и будет». А муж Зейн-аль-Мавасиф, при всем этом, видел их обстоятельства. А потом Зейн-аль-Мавасиф взяла чашу и налила её розовой водой и положила туда тёртого мускуса и подошла к Масруру. И тот поднялся, и пошёл ей навстречу, и воскликнул: «Клянусь Аллахом, твоя слюна слаще этого напитка!» И Зейн-аль-Мавасиф стала его поить, и он поил её, а потом она обрызгала его розовой водой, от темени до ступни, и благоуханье распространилось по всей комнате. И при всем этом, её муж смотрел на них и дивился силе их любви, и его сердце наполнилось гневом из-за того, что он увидел, и его взяла ярость, и он взревновал великою ревностью.
И он подошёл к воротам и увидел, что они заперты, и постучал в них сильным стуком от великого гнева, и невольница
И потом он ушёл в своё жилище, а муж Зейн-аль-Мавасиф стал раздумывать о своём деле, не зная, как ему поступить, и его ум был до крайности смутен, и он говорил про себя: «Даже соловей и тот меня не узнал, а невольницы заперли передо мной ворота и склонились к другому». И от великого огорчения он принялся повторять такие стихи:
«Срок долгий провёл Масрур, живя в наслаждении,И сладость узнал он дней и жизни, что кончилась.Противится мне судьба и та, кого я люблю,А сердце моё огнём сильней и сильней горит.Безоблачна была жизнь с прекрасной и кончилась,Но все же по-прежнему ты в прелесть её влюблён.Глаза мои видели всю прелесть красот её,И сердце моё теперь охвачено страстью к ней.И долго она меня поила с охотоюИз нежных прекрасных уст вином, когда жаждал я.Зачем же, о соловей, меня покидаешь тыИ ныне приветствуешь другого влюблённого?Увидел глазами я дела весьма дивные,Проснулись мои глаза, а раньше смыкал их сон.Я видел, что милая сгубила мою любовьИ птица моя теперь летает не надо мной,Я богом миров клянусь! Захочет когда свой судНад тварями он свершить, – немедля вершит его.Я сделаю то, чего достоин обидчик мой, —По глупости он моей сближенья достиг с женой».И когда Зейн-аль-Мавасиф услышала эти стихи, у неё затряслись поджилки, и жёлтым стал цвет её лица, и она спросила свою невольницу: «Слыхала ли ты это стихотворение?» – «Я никогда в жизни не слыхала, чтобы он говорил такие стихи, но пусть себе говорит то, что говорит», – отвечала невольница.
И когда муж Зейн-аль-Мавасиф убедился, что это дело истинное, он начал продавать все, чем владела его рука, и сказал в душе: «Если я не удалю их от родины, они никогда не отступятся от того, что делают». И он продал все свои владения и написал поддельное письмо, а потом он прочитал его своей жене и сказал, что оно пришло от сыновей его дяди и содержит просьбу, чтобы они с женой их посетили». – «А сколько времени мы у них пробудем?» – спросила Зейн-аль-Мавасиф. И её муж сказал: «Двенадцать дней». И она согласилась поехать и спросила: «Брать ли мне с собой кого-нибудь из невольниц?» – «Возьми Хубуб и Сукуб и оставь здесь Хутуб», – ответил её муж. А потом он приготовил для женщин красивые носилки и собрался уезжать. И Зейн-альМавасиф послала сказать Масруру: «Если пройдёт срок, о котором мы условились, и мы не вернёмся, знай, что муж сделал с нами хитрость, и придумал для нас ловушку, и отдалил нас друг от друга. Не забывай же уверений и клятв, которые между нами, – я боюсь его хитрости и коварства».
И её муж приготовился для путешествия, а Зейн-альМавасиф стала плакать и рыдать, и не было ей покоя ни ночью, ни днём. И когда её муж увидел это, он не стал её порицать. И, увидев, что её муж обязательно поедет, Зейн-аль-Мавасиф собрала свои материи и вещи, и сложила все это у своей сестры, и рассказала ей обо всем, что случилось, а потом она попрощалась с нею и вышла от неё плача. И она вернулась к себе домой и увидела, что её муж привёл верблюдов и начал накладывать на них тюки, и он приготовил для Зейн-аль-Мавасиф самого лучшего верблюда. И когда Зейн-аль-Мавасиф увидела, что разлука с Масруром неизбежна, она не знала, как поступить. И случилось, что её муж вышел по какому-то делу, и тогда она подошла к первой двери и написала на ней такие стихи…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Когда же настала восемьсот пятьдесят четвёртая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что когда Зейн-аль-Мавасиф увидела, что её муж привёл верблюдов, и поняла, что он уезжает, она не знала, как поступить. И случилось, что её муж вышел по какому-то делу, и тогда она подошла к первой
И потом она подошла ко второй двери и написала на ней такие стихи:
Аллахом молю, к дверям пришедший, взгляни теперьНа прелесть любимого во тьме и скажи другим,Что плачу я, вспомнив близость с ним, и скорблю о ней,И нету конца слезам, во плаче струящимся.И если не стерпишь ты того, чем убита я,Покрой эти строки пылью, прахом засыпь их ты.Питом поезжай в края востока и западаИ будь терпелив – Аллах такие судил дела.И потом она подошла к третьей двери и написала на ней такие стихи:
Потише, Масрур! Когда ты дом посетишь её,Ты к двери пройди и строки ты прочитай на ней.Обет не забудь любви, правдивым ты если был —Ведь сколько вкусило женщин горечь и сладость дней.Аллахом молю, Масрур, ты близость к ней не забудь —Оставила для тебя ведь радости все она.О, плачь о днях близости и дивной усладе их,С приходом твоим завесы были отброшены.Так странствуй же ты за нами в дальних краях, Масрур,В моря погружайся их и земли их исходи.Далеко ушли теперь сближения вечера,Глубокая тьма разлуки свет погасила их.Аллах, сохрани былые дни – дивна радость ихВ прекрасном саду надежд, где рвали мы их цветы!Зачем не продлились эти дни, как хотела я!Аллах пожелал, чтоб дни, придя, уходили вновь.Вернутся ли снова дни, и будем ли вместе мы?Я буду верна, и дни исполнят тогда обет.И знай, что дела мирские держит в деснице тот,Кто чертит в предвечном сроки их на скрижали лба [626] .626
По мусульманскому поверью, судьба каждого человека начертана на швах его черепа, но никто не может её прочесть.
А потом она заплакала сильным плачем и вернулась в дом, плача и рыдая, и стала она вспоминать то, что прошло, и воскликнула: «Слава Аллаху, который судил нам это!» И затем усилилось её горе из-за разлуки с любимым и оставления родных мест, и она произнесла такие стихи:
«Привет над тобой Аллаха, о опустевший дом!Окончили дни в тебе теперь свои радости.О голубь домашний мой, ты плача не прекращайО той, кто луну свою и месяц покинул вновь.Потише, Масрур, рыдай, утративши нас теперь;Лишившись тебя, лишились света глаза мои.О, если бы видели глаза твои наш отъездИ пламя в душе моей, все ярче пылавшее!То время ты не забудь под тенью густой садов,Что вместе нас видели и скрыли завесою».И потом Зейн-аль-Мавасиф пошла к своему мужу, и тот поднял её на носилки, которые сделал для неё, и когда Зейн-аль-Мавасиф оказалась на спине верблюда, она произнесла такие стихи:
«Привет над тобою Аллаха, о опустевший дом!Как долго сносить в тебе пришлось нам несчастия!О, если б средь стен твоих порвались дни времениИ в пылкой любви моей была бы убита я!Скорблю я вдали и изнываю по родине,Любимый, не знаю я, что ныне случилось,О, если бы знать мне, будет ли возвращениеТакое же ясное, как было нам ясно встарь?»