Тысяча порезов
Шрифт:
— Хоть я и больше всего на свете хочу видеть всю семью Каталано за решеткой, я все еще помню, почему надела значок. Мне есть что терять. Так что считай это дружеским предупреждением. Последнее, что ты когда-либо получишь от меня.
Она бросила на меня последний взгляд, прежде чем покинуть кабинет.
Казалось, неожиданные гости еще не закончились, когда я вернулась домой.
Кристиана не было. Что он делал, я не знала. Спрошу позже. И он расскажет. Таков сейчас характер наших отношений. За последний месяц он делился
Но я не хотела. Уже нет.
Даже с предупреждением Люсии, звучащим в ушах. Харрис хотел добраться до меня. Я так и подозревала, но теперь появились звенящие тревожные колокольчики. И позаботилась бы о ситуации; я могла справиться с ним. Но должна была действовать на опережение. Я не могла дожидаться, когда он придет и заберет меня. Не могла быть уверена, что он сначала не пойдет к Кристиану. Или, что еще хуже, к Софии, Марко или этому мерзкому Доминику, который нравился мне все меньше, чем чаще он был рядом. И он часто бывал поблизости. Как и остальные из круга людей, которыми Кристиан окружил себя.
Феликс, конечно, тоже всегда был рядом. Наблюдал, но редко разговаривал.
Марко никак не мог заткнуться. Он всегда улыбался, шутил. Действовал мне на нервы, но был безобиден, старался изо всех сил, чтобы я чувствовала себя комфортно. Винсенций не так уж старался, и он преуспел там, где Марко потерпел неудачу. Доминик прятался в тени, холодно глядя на меня. Что-то не так. Мои инстинкты подсказывали оставаться начеку, когда тот был рядом.
Кристиан упомянул, что у Доминика был сын, которого он хотел бы видеть будущим Доном. Что произойдет только в том случае, если нынешний Дон умрет, не оставив наследника. Если я умру, не сумев произвести на свет наследника.
Я перестала принимать таблетки.
Кристиан внимательно следил за моим утренним распорядком дня. Мы не говорили об этом. И я не знала, что чувствовала по этому поводу. Ещё нет. Если забеременею, я даже не была уверена, что сохраню плод.
Месячные были неделю назад, так что я не беременна. По крайней мере, пока что. Кристиан дал понять, что кровь его не беспокоит, отговаривая от самых плотских потребностей.
Меня это тоже не разубедило.
Ни в малейшей степени.
Мои мысли были заняты тем фактом, что завтра я выходила замуж, когда случайно наткнулась на кого-то на кухне.
Руками сразу же нащупала пистолет в кобуре под пиджаком.
Лоренцо поднял руки. Ну, одну из них. На другой был крючок. Золотой. Как бы безумно это ни звучало, это его почему-то устраивало.
Парень выглядел лучше, чем в последний раз, когда я его видела. Гораздо лучше. Даже лучше, чем в первую встречу. Лоренцо длиннее отрастил волосы, собрал в пучок на затылке. Щетина затеняла его лицо. Он похудел, выглядел изможденным, но даже это ему шло.
— Я пришел с миром.
— Думаешь, я поверю? — усмехнулась я.
В отличие от последнего
— Конечно, нет. Ты умная. Реалистка и хорошо подходишь для этой жизни. Я знал, что ты направишь на меня пистолет. И используешь его, если надо. — Он потер затылок единственной неповрежденной рукой. — Я это заслужил. И принимаю это, если ты желаешь мне такой судьбы.
Моя хватка на пистолете не ослабла, несмотря на то, что оценила его искренность. Кристиан не говорил о нем. Я не спрашивала. Но, если бы Кристиан хотя бы заподозрил, что Лоренцо думает причинить мне боль, он бы не дышал, не говоря уже о том, чтобы стоять здесь. Феликс тоже где-то здесь. Я почувствовала его взгляд, когда вошла, почувствовала его присутствие в тени. Но у него не было хорошего опыта общения с девчонками, попавшими в беду.
С другой стороны, я не совсем девчонка.
Я внимательно наблюдала за Лоренцо. Он не был вооружен. У него не было убийственного блеска в глазах, скрытого гневом и горечью, как раньше.
— Я не причиню тебе вреда. — Парень наблюдал, как я оцениваю его.
— Нет, — согласилась я. — Не причинишь. Потому что я тебе не позволю.
Лоренцо ухмыльнулся.
— Кристиан правда нашел себе пару. Я рад.
Я нахмурилась.
— Рад? Во время нашей последней встречи ты совершенно ясно дал понять, что презираешь моего жениха. Еще ты приставал и ударил меня.
Лоренцо заметно вздрогнул, и я была рада. Он заслужил, чтобы совесть мучала его.
— Я ненавидел себя, — признался он почти кротко. — Уже много лет. Гораздо легче проецировать эту ненависть, вместо того чтобы смотреть ей в лицо. Кристиана было легко ненавидеть, — глубоко вздохнул он. — Гораздо труднее признаться, что я люблю его.
— Он отрезал тебе руку, и все же ты любишь его? — Мой голос был пропитан недоверием.
Он усмехнулся. Звук был легким. Почти приятным. Все в нем резко отличалось от человека, который пытался изнасиловать меня всего несколько месяцев назад.
— Когда ты так говоришь, это звучит безумно. — Он посмотрел вниз на крюк вместо своей руки. — Но я и раньше был сумасшедшим. Движимый жадностью, ревностью, горем. Я ненавидел всех, своих родителей, Кристиана… себя. Эта ненависть чуть не погубила меня. Кристиан имел полное право убить меня. Это была бы не его вина. Только моя. Это уничтожило бы моих родителей. А они хорошие люди. Лучшие. Через что они только не прошли, чтобы оправиться после потерянного… — Он замолчал, его глаза остекленели.
Эмоции в его голосе были ощутимыми. Ему было стыдно.
Конечно, это могло быть притворством. В глубине души он мог строить козни, выжидая удобного момента, пока не застанет Кристиана врасплох, чтобы отомстить. Но я сомневалась в этом. Очень немногие люди могли так притворяться. И я знала, что Кристиан видел их насквозь.
Я верила, что он защитит меня. Доверила ему свою жизнь. Такая огромная перемена по сравнению с моими чувствами всего два месяца назад, когда я ненавидела его и была убеждена, что он станет моим концом, хотела его смерти.