Тысяча порезов
Шрифт:
Многое может измениться за короткое время. Ненависть не вечна. Хотя вначале она казалось каменной, сейчас быстро рассыпалась, открывая нечто совершенно иное.
— Я навлек позор на свою семью, — голос Лоренцо стал более твердым. — Моей сестре было бы стыдно за меня. Из-за того, как ее смерть повлияла на меня, — его глаза встретились с моими, непоколебимые, — ей бы не понравился человек, в которого превратился Кристиан, но она бы поняла, что для него не было другого пути. Она была бы счастлива, что у него есть ты. Ты хороша для этой семьи. Хотя я и не жду, что понравлюсь тебе или ты простишь меня,
На нас опустилась тишина, густая и тяжелая от ожидания. Я могла бы выстрелить ему между глаз — у меня неплохо получалось благодаря трехразовым еженедельным тренировкам на стрельбище, — и никто бы не стал задавать вопросов. Или обижаться на меня. Он показал себя негодяем.
Не думала, что в этой жизни можно получить второй шанс, но подозревала, что у Лоренцо их было много. А я не особенно милосердна.
— Если ты сделаешь что-нибудь, что будет угрожать этой семье, я убью тебя сама, — пообещала я.
Он снова улыбнулся, выглядя довольно милым.
— Я бы не ожидал ничего меньшего.
На следующий день
Я стояла в свадебном платье и дрожала.
Страх не имел никакого смысла. Я не была какой-то девственницей, к которой не прикасался жених. Мой жених прикасался ко мне, трахал меня так, как только можно трахать женщину. У меня не осталось невинности.
Брак был всего лишь листком бумаги. Я верила в это, не так ли? В моей жизни нет места романтике. Мы с Питом были помолвлены несколько лет, а я даже не взяла в руки свадебный журнал. Не было ни одной мысли о свадьбе, и всякий раз, когда я думала об этом, меня охватывал ужас и начиналась чесотка.
Если бы я так мало думала о браке, у меня не было бы такой реакции. Что-то внутри меня знало, что жизнь с Питом — это смертный приговор.
За месяц, предшествовавший этой свадьбе, не было ничего такого. Никакого страха. А какой смысл, ведь именно эта свадьба вполне могла стать смертным приговором.
Как я могла чувствовать себя лучше на свадьбе, на которую меня принуждали, чем на той, которую я выбрала?
Вот почему я стояла там, полностью одетая в свое платье, и дрожала. Потому что знала — это правильно. К лучшему или к худшему, это навсегда.
— Я должна бежать, — прошептала я своему отражению.
Платье, на которое я много раз смотрела, сидело на мне идеально, как и ожидала. Я не мерила его, несмотря на протесты дизайнера. Как будто отказ надевать его, — мой последний акт неповиновения. Мне не хотелось, чтобы оно подчеркивало каждый изгиб моего тела, не хотелось чувствовать, что это именно то свадебное платье, которое я бы себе представила, будь я из тех женщин, которые воображают свой самый лучший день.
Стилисты только что закончили. Мои волосы были собраны в затейливый пучок, который я никогда и за миллион
Гребаные глупые традиции. Джессика, с другой стороны, посвятила себя большинству традиций в качестве моей подружки невесты. Я делала все, что могла, лишь бы дистанцироваться от нее. Потому что она была в блаженном неведении, что их с Илаем жизни висели на волоске от того, что я либо проведу эту свадьбу, либо получу достаточно улик, чтобы полиция упрятала Дона навсегда.
Я стояла здесь в свадебном платье, которое было сшито специально для меня, и на меня накатила паника. Поэтому выгнала Джессику из комнаты, потому что она начала плакать, и я не могла с этим справиться. Надеялась, что они с Эйденом трахаются в шкафу или в одной из многочисленных спален. Хоть кто-то заслужил простого счастья.
Было ясно, что я не заслуживаю простого счастья. Да и не хотела этого. Я хотела только его.
Мужчину, открывшего дверь в мою комнату. Он стоял там в костюме от Том Форда, выглядя так, словно он высечен из гребаного мрамора.
Я должна была знать, что Кристиан откажется от традиций и всякого сглаза. Можно сказать, нам вообще не повезло, что мы встретились.
Он был свежевыбрит. Его волосы блестели, обрамляли лицо. Я никогда не видела кого-то более красивого, более грозного.
Полностью отвернулась от зеркала, разглаживая влажными ладонями кружево. Я услышала его резкий вдох с другого конца комнаты. Кристиан не скрывал от меня своей реакции. Своего выражения лица. Там было что-то такое, чего я никогда не видела.
Благоговение.
Это нельзя подделать. Что бы ни было между нами, каким бы ядовитым и неправильным оно ни было, это — единственное, чего я хотела в своей жизни.
Он был единственным, чего я хотела.
Вот почему меня охватил ужас. Потому что это стало реально. Это больше не какая-то дурацкая сделка. Я больше не притворяюсь. Этому не будет конца. Это вся моя оставшаяся жизнь.
Кристиан был всей моей жизнью.
И она будет сложной. Насильственной. Подтолкнет меня к самому пределу возможностей.
Кристиан стоял там, уставившись больше минуты. Мое сердце билось где-то в горле. Он ничего не сказал. Не прокомментировал, какая я красивая, что значит эта свадьба, не признался в своей вечной любви. Он говорил все одним взглядом.
Он знал обо мне все, что только можно знать, и все же я стояла здесь в свадебном платье. Я знала о нем все, что только можно знать, и все же я все еще стояла здесь в свадебном платье.
В конце концов, он преодолел расстояние между нами, хотя и остановился, не дотронувшись до меня. Кислород в воздухе между нами сгустился.
— У меня есть для тебя свадебный подарок.
Я протянула руку, чтобы потрогать драгоценности на своей шее.
— Ты уже подарил мне бриллианты, туфли, машины, деньги. Не думаю, что нужны еще какие-то подарки.
Кристиан, наконец, подошел ближе, обойдя меня так, что пальцами прошелся по моему затылку.
— Этот подарок нельзя купить за деньги.