Тысячелетний воин Ярополк
Шрифт:
Гортанные хриплые возгласы заставили меня обернуться. Мы только вышли из гаража-склепа Вась Вася, забрав вещи, чтоб окончательно перебраться к Всеволоду. Нам была обещана небольшая, но уютная отдельная изба. К тому же Гореслава наотрез отказалась ютиться где-то отдельно, мол, привыкла на пепелище, и со мной, чай, не страшнее. Но ковшик с водой держать под рукой обещала.
Лесная дева осталась с подъехавшим на место подземной погони Всеволодом. Там же появился какой-то начальник из городской управы. Боярин, не иначе. Весь важный, с дорогими часами, в шёлковом
Сейчас же, под выходящей на улицу большой круглой отдушиной в длинном подземелье гаражного кооператива хлопал крыльями и пытался отбиться от Мурки большой чёрный ворон. Непонятно как птица оказалась внутри, но вполне может статься, что просто села на окошко, а юная непоседа затащила внутрь.
– Не мучай. Просто сверни шею, – ухмыльнулся я, зная, что кошка просто так жертву не отпустит.
Мурка ловко отскочила, хищно скрючила пальцы и на цыпочках пошла к ворону, пристально глядя на того. На лице девчурки-рыси было непомерное озорство, даже губу закусила острым зубом. Ворон точно не уйдёт.
– Кар-р-р! – закричала птица, часто и испуганно дыша. – Яр-р-рополк! Помоги! Кар!
Я с прищуром вгляделся в чёрную птицу. Так это же тот ворон с рощи, где берегиню убили.
– Мурка! – одёрнул я свою самозваную младшую сестрёнку, но та лишь повела ухом, и продолжила красться. – Мурка, не трожь! Оторва мелкая, я сейчас ботинок кину!
Только после этого девочка села на корточки, обхватив коленки руками, в двух шагах от птицы. Но глаз не сводила и лишь водила рыжими ушами.
– Яр-р-рополк, – закаркал ворон, часто моргая, – я узнал, кто убил ту берегиню. Кар-р-р.
Я скрипнул зубами, опустил сумку с вещами на пол и подошёл к птице. Внутри закипела кровь, а из стиснутого кулака потекли струйки дыма, как вода сквозь пальцы, что не осталось незамеченным этим крылатым гостем. Но он лишь насмешливо проскрежетал что-то непонятное.
– Говори.
– А что я за это получу? – нахохлился и важно протянул ворон, явно набивая себе цену, как купец на торжище.
– Жив останешься.
– Я эту малявку клюну, мало не покажется. Кар-р-р. Мне нужно больше.
– А я не про Мурку. Я сам тебе шею сверну.
– Так ты встречаешь гостей?
– Не тяни, – прорычал я. – Чего хочешь?
– Чего хочет стар-р-рик? Стар-р-рик хочет тепла, сухости и еды. Хоть немного. Кар.
– Одно слово – один званый ужин. Много пользы – много еды, – ответил я и наклонился над птицей. – Молви.
– Говор-р-рят, видели одну особу. Говор-р-рят, она из вольного охотника стала чьей-то кар-р-рающей дланью. Её зовут Сальпа.
– Сальпа, – протянул
* * *
Гоблин Снот семенил за высокой широкоплечей женщиной, которая легко рассекала толпу. Гоблин не привык находиться среди людей, и от этого ему было плохо. Лишь когда Сальпа свернула с тротуара в глубь парка, и все эти прохожие остались позади, он облегченно выдохнул.
– Госпожа, уот мы дальше? Мы один морг были. Второй морг были. Бесы не знают, духи смерти не знают. Мы идти сейчас в третий морг?
Вместо ответа женщина достал из кармана смартфон и бегло на него взглянула.
– Мы не пойти в морг. Мы пойти другое.
Она сунула телефон обратно и резко изменила путь. Гоблин уже перестал трястись от страха в присутствии пожирательницы, но до сих пор не мог избавиться от мысли, что его в конце приключений просто выпотрошат. Ведь он так и не понял, зачем нужен Сальпе. В морге она сама пытала мелких бесов, да и в магазине сама допрашивала домового. От этого Снот чувствовал себя живой консервой, оставленной про запас. И не сбежишь. От Сальпы ещё никто не убегал.
Чудовищная женщина снова направилась к дроге, перехватив поудобнее рюкзак, с которым не расставалась ни на мгновение. И гоблину было даже немного любопытно, что в этом рюкзаке. «Уот фак инцис?» – вертелось в его голове на гоблинском говоре языка бритов.
Идти пришлось далеко. И хотя Снот был привычен к поискам и долгому блужданию, эти три мили дались ему тяжело. Он едва успевал за женщиной, которая лишь единожды остановилась и смерила холодным взглядом зеленоухого. От этого у Снота затряслись поджилки.
– О, светлая Сальпа, – пробормотал он, – сжалься.
– Торопись быть, – проронила пожирательница невпопад, отчего даже Снот, думавший, что сносно знает язык рашей, застыл в недоумении.
И только потом до него дошёл смысл сказанного.
– О, мудрая Сальпа, ай мэй быть полезный, если ты сказать, уот мы хотим? – снова заговорил гоблин, когда женщина повернулась и быстрым шагом направилась к большому серому зданию, стоящему между многоэтажками.
Но та не ответила. Не хотела разговаривать с едой. И чем ближе подходили к этому зданию, тем неуютнее становилось гоблину. Ведь они подходили к участку полиции. Гоблин был осторожный и ещё на родине избегал встреч со стражей, ибо в новое время гоблинов не жаловали, в старое считали сбежавшей обезьянкой. А здесь шли прямо в руки полиции.
– Фак, – тихо выругался Снот, скривившись от полного недоумения.
Он даже сжал в ладонях кончики своих ушей. Что на уме этой женщины? Когда подошли к ограде, Сальпа резко остановилась, разглядывая суетящихся людей в форме, ситизенас – городских обывателей, и тех, кого можно назвать каторжниками.
– Мудрая Сальпа, – снова поканючил Снот, – мы же не будем ту гоу туда?
Женщина развернулась, достала из кармана покрытый рунами нож и схватила гоблина за запястье.
– Ноу, ноу, ноу, – запричитал длинноухий.