Тысячеликая героиня: Женский архетип в мифологии и литературе
Шрифт:
Ведущие комикс-издательства быстро отреагировали на растущую моральную панику по поводу рисованных персонажей и сработали на опережение: была создана Ассоциация американских журналов комиксов (CMAA), и экспертный совет выпустил специальный «кодекс комиксов» – собрание инструкций, как писателям и художникам подчистить свои творения. Был составлен длинный список запретов, среди которых значилось: «Ни в коем случае нельзя показывать гроб, тем более с трупом внутри», «Никакой крови или окровавленных клинков», «Никаких скелетов и черепов», «Нельзя никого сжигать заживо». Персонажам запретили браниться, а художники больше не имели права отрубать им конечности. Но у Уильяма Марстона был более позитивный подход. Он утверждал, что Супермен и Чудо-женщина всего лишь стремятся к двум величайшим общенациональным целям: «добиться несокрушимой государственной мощи» и «использовать эту обретенную мощь для защиты невинных, миролюбивых людей от жестокого, разрушительного зла» {356} .
356
Olive Richard, "Don't Laugh at the Comics," Family Circle, October 25, 1940, 10–11.
Когда продажи комиксов поднялись до небес, издатели решили подхлестнуть интерес читательской базы двумя опросами. Первый предлагал читателям выбрать из шести супергероев того, кто должен стать членом Общества справедливости. Чудо-женщина выиграла этот опрос 1942 г. (опередив пятерых персонажей мужского пола), а также стала триумфатором и второго опроса, в котором читателям предлагалось определить: «Стоит ли включать Чудо-женщину – учитывая, что она женщина, – в ряды Общества справедливости?» Издатель был крайне удивлен: публика с огромным энтузиазмом восприняла это, по его словам, «вторжение женщины в прежде исключительно мужскую сферу» {357} . Стоит ли удивляться, что Чудо-женщину, которая борется за демократию, справедливость и равенство и совершает сверхчеловеческие деяния, называют секретарем Общества? Она записывает слова и (для разнообразия) совершает подвиги. Вот так надо – слава Афродите! – работать на два фронта.
357
Lepore, The Secret History of Wonder Woman, 209.
Глава 6
Двойная нагрузка
Трикстеры и другие горячие штучки
Если мужчины и видят в женщинах черты трикстера, то лишь в образах коварных волшебниц, хитроумных соблазнительниц.
– Да ты просто ящик Пандоры открыла!
– То есть я теперь Пандора? И что с ней сделали? Приковали к скале?
– Нет, это Прометея приковали.
Джозефа Кэмпбелла печалило многое: исчезновение богов, ненужность священных мест, сужение систем верований в современном мире. В разговоре с Биллом Мойерсом он сетовал: «Старая религия принадлежит другой эпохе, другим людям, другой совокупности человеческих ценностей, другой Вселенной» {358} . Мы больше не можем полагаться на библейскую мудрость, утверждал он, потому что она была актуальна два тысячелетия назад, а сейчас устарела. И вернуться назад мы тоже не можем. Он также выражал беспокойство, что новое поколение уйдет в себя и начнет искать трансцендентный смысл в психоделических наркотиках, психотропных препаратах и других запрещенных веществах. Как сохранить миф живым и востребованным во времена, которые Кэмпбелл считал эпохой секуляризации и утраты веры? По его мнению, новые спасители должны были явиться из мира искусства: писатели, кинематографисты, поэты и художники могут возродить вселенную мифа и вернуть смысл и содержание в нашу обыденную жизнь, создав онтологически наполненные места, которые будут служить проводниками фундаментальных религиозных верований.
358
Кэмпбелл Дж. Сила мифа.
Но на эту роль подходит не всякий художник. «В Германии существует давняя романтическая концепция: das Volk dichtet», – говорит Кэмпбелл. Это выражение подразумевает, что «идеи и поэтика» происходят из народного творчества, снизу вверх. Но Кэмпбелл был с этим решительно не согласен и настаивал: новые мифологии рождаются «из опыта высших слоев общества». Талантливый художник, уникальный гений может обращаться к народу, но «изначальный импульс в формировании народной традиции исходит сверху, а не снизу» {359} . Когда речь заходила о священной территории мифа, Кэмпбелл выступал
359
Там же.
Презрение Кэмпбелла к «народу» распространялось на массовую культуру в целом, а также на все, что относится к культуре детства. Так, он пренебрежительно отзывался о сказках, считая их чистым развлечением, лишенным весомости мифа. По этой же причине он отмахивался от большинства явлений, витавших в воздухе. Как он мог не знать о Чудо-женщине? Ведь первые истории о ней появились в годы войны – как раз тогда, когда он начинал работать над «Тысячеликим героем». А эта героиня находилась у него прямо под носом (ее создавали буквально в двух шагах) и наверняка была частью культурного багажа, который приносили с собой студентки Колледжа Сары Лоуренс, где он преподавал. Безусловно, Чудо-женщина была во многих отношениях sui generis – единственной в своем роде героиней: этот комикс интересовал взрослых лишь постольку, поскольку он плохо влиял на детей. В то время считалось, что жанр, который мы теперь пытаемся слегка приподнять, называя не «комиксом», а «графическим романом», относится к категории чисто развлекательного чтения и не имеет никакого отношения к таким серьезным вещам, как миф или религия.
Правда, когда дело касалось кинематографа, Кэмпбелл уже не был столь прямолинеен. Он признавал, что «фильмам присуща некая магия», а также отмечал, что киноактеры могут превращаться в «настоящих» героев, поскольку они одновременно присутствуют в разных пространствах: на экране кинотеатра и в реальности. (Конечно, Кэмпбелл писал все это задолго до того, как настала эра стриминговых сервисов.) Отвечая на вопрос, можно ли считать мифом «короля вестерна» Джона Уэйна, Кэмпбелл признал, что, поскольку жизнь этого актера стала примером для других, его образ «обрастает мифами». В разговоре с Биллом Мойерсом также прозвучали имена Шейна, Рэмбо и Дугласа Фэрбенкса – и Кэмпбелл подтвердил, что все они выходят за рамки статуса экранных героев или кинозвезд и обладают чертами, присущими мифической фигуре, тысячеликому герою. Все они «учили нас жизни» {360} .
360
Там же.
Что показывали в кинотеатрах в 1940-е гг., когда Кэмпбелл писал своего «Тысячеликого героя»? «Вся королевская рать» – фильм, рассказывающий о политической карьере губернатора-популиста с Глубокого Юга Вилли Старка, – был снят в 1949 г., тогда же, когда был опубликован труд Кэмпбелла, и выиграл «Оскар» за лучший фильм. Предыдущая награда досталась фильму «Гамлет» с Лоренсом Оливье в главной роли. А до этого были «Джентльменское соглашение» (1947) – о журналисте, разоблачающем антисемитизм и для этого выдающем себя за еврея, «Лучшие годы нашей жизни» (1946) – о ветеранах, вернувшихся к мирной жизни, «Потерянный уик-энд» (1945) – о писателе-алкоголике. В начале 1940-х одним из лауреатов был фильм «Касабланка» (1942) с его обреченной романтической парой и мужчинами – героическими бойцами Сопротивления, но награды удостоилась также «Ребекка» (1940), а «Газовый свет» (1944) был номинирован на «Оскар»: эти два фильма – о мужьях-убийцах и перепуганных женщинах. В оскароносной ленте «Миссис Минивер» (1942) и биографической мелодраме «Мадам Кюри» (1943), которая получила семь номинаций, центральная роль была отведена героиням-женщинам, но они оказались лишь исключением в ряду почти 60 номинированных фильмов (включая такие картины, как «Гражданин Кейн», «Мальтийский сокол» и «Поле битвы»), где все действие строилось вокруг персонажа-мужчины.
Насколько современная премия «Оскар» отличается от церемоний 1940-х гг.? На первый взгляд, все по-прежнему: за звание лучшего фильма года борются такие ленты, как «Ирландец» Мартина Скорсезе, «Джокер» Тодда Филлипса, «Два Папы» Фернанду Мейреллиша и «Боль и слава» Педро Альмодовара. Правда, между военной драмой «1917» и «Однажды в Голливуде» Квентина Тарантино затесались «Маленькие женщины» Греты Гервиг и трагикомедия Ноа Баумбаха «Брачная история», центральную роль в которой сыграла Скарлетт Йоханссон, – в этом можно углядеть намек на то, что ситуация все же слегка меняется. Премия «Оскар» напоминает запаздывающий индикатор новых тенденций в кинематографе. Или, возможно, Академия – настолько глубоко консервативная институция, что пока не готова прославлять фильмы, снятые женщинами или построенные вокруг женского персонажа.
Сегодня на экранах полным-полно героинь: дерзких, болтливых, гендерфлюидных, с мозгами, с мышцами, нахальных, не выпускающих изо рта сигарету, – и они уже никуда не денутся. Они разные – от помешавшихся на идее фанатичек до целеустремленных мстительниц и мощных воительниц. Эти героини бьются на полях сражений – сначала фигурально, разя противника словами, но вскоре и буквально, с оружием в руках. Голливуд, что вполне предсказуемо, также предлагает нам искаженную версию нашей долгожданной героини в написанных и снятых преимущественно мужчинами кинофантазиях, где женщина готова убивать, но не выступать в роли бойца, отстаивающего свою правду.