Тысячи лиц Бэнтэн

Адамсон Айзек

— Нет. У ее панаши просто была какая-то ежегодная деловая встреча, он поехал в Кобэ на электричке, всего на день, а потом — бац… Слушай, я думала, мы решили пока не обсуждать Миюки.

— Я вообще не уверен, что говорю про Миюки, — промямлил я.

Тут Афуро озадаченно уставилась на меня, и я прикинул, что сам, должно быть, выгляжу так же.

— Это что еще за дела?

Ну да, была моя следующая мысль. Это что еще за дела?

Может ли на самом деле быть две Миюки? Две Миюки с одинаковой родинкой? Может,

когда я смотрел новости по телику, мне эта родинка примстилась? Подошла официантка-тире-учительница и долила мне кофе. Я уставился в кружку. Оттуда на меня уставилась моя же физиономия, крайне растерянная.

— Боже ж ты мой! — вдруг сказала Афуро. — Который час?

Я глянул на часы. Сказал, что примерно девять двадцать пять. Девчонка шепотом ругнулась и чуть не спрыгнула со стула.

— Мне пора бежать.

— Прямо сейчас?

— Я на работу опоздаю!

Тут она начала рыться в сумочке, вытаскивая всякое барахло и разбрасывая его по парте. Заколки, тюбики помады, карандаши для подводки, сигареты, зажигалка, черный носок, проигрышный лотерейный билет, ручка, девятивольтная батарейка, кусок молочного батончика и розовый мобильник. Добавьте еще автомат «Слёрпи», и сумка превратится в настоящий «7-11».

— Если ищешь деньги, то завтрак за мой счет, — сказал я. — Кроме того, не думаю, что тебе стоит уходить прямо сейчас.

— Мне надо идти.

— Невежливо вот так смываться со свидания. Ты бы и сама знала, если б читала больше журналов.

— Мы не на свидании. Ты же мой дядюшка с заскоками, забыл?

— Афуро, это важно. Не могу объяснить тебе прямо сейчас, но мне правда нужно кое-что узнать о твоей подруге Миюки. Ты окажешь мне огромную услугу.

Она прекратила рыться в сумке:

— Что ты сейчас сказал?

— Сказал, что ты окажешь мне огромную услугу. По-моему, эти слова ее поразили; я не понял, то ли она заинтригована, то ли напугана, то ли вот-вот разревется, то ли еще что. Никогда не мог дотумкать, о чем думают девчонки ее возраста, даже когда сам был им ровесником. Отложив в сторону ручку, Афуро сгребла все обратно в сумку цвета «вырви глаз», вжикнула молнией и закинула сумку на плечо. Секунду спустя кончик ручки был приставлен к ее запястью.

— Какой у тебя номер сотика? — спросила она.

Когда я ответил, что у меня нет мобильного, она воззрилась на меня так, словно я только что поведал ей, что жру котят на ужин. Она спросила, где я остановился, и я ответил, что в отеле «Лазурный».

— Я тебе звякну, — сказала она. — Если буду в настроении говорить про Миюки. Если решу, что в этом есть толк. Но в дрейф не ложись. Честно говоря, я еще не решила, извращенец ты или нет.

Не успел я помочь ей решить, Афуро уже смоталась из кафе «В первый раз в первый класс», как будто прозвенел последний звонок. А я обалдело глазел на ее пустую тарелку из-под торта и недопитый коктейль. У этой девчонки не речь, а ураган, я был бы как мешком стукнутый, что бы мы ни обсуждали; но, если учесть, что о Миюки мы не говорили, Афуро сказала порядком.

Сидя за партой и приканчивая кофе, я был вынужден заключить, что Миюки Накодо и Миюки-погибшая-под-автострадой —

два разных человека. Я понимал, что это вполне вероятно. То, что я по ошибке принял за родинку, легко могло быть тиной из канала или пылинкой на объективе камеры. А может, со мной просто глюк приключился. Я же сидел в дымной забегаловке, набитой людьми, а крошечный телик был от меня футах в пятнадцати, и лицо на экране я видел меньше секунды. Вы бы порвали мои свидетельские показания на клочки, даже если вся ваша юридическая подготовка сводится к перечитыванию «Перри Мейсона». [28] К тому же как еще объяснить, что Миюки, подруга Афуро, родом из какой-то деревушки Мурамура и с четырнадцати лет росла без отца?

28

Адвокат, главный герой более ста романов американского писателя Эрла Стенли Гарднера (1889–1970).

По идее от такой мысли у меня бы камень должен с души упасть. В конце концов, если Миюки Накодо жива, значит, вся эта история меня не касается. И совсем не нужно грузиться по поводу ответственности за ее судьбу или за то, что я наплел господину Накодо.

Вот только камень-то не падал.

Я как раз обдумывал почему, когда заметил кое-что на полу. Красная записная книжечка. Я всегда беру такие же на интервью, но эта была не моя. Я решил, что Афуро, наверное, выронила ее, пока рылась в сумке.

Книжка валялась открытой на странице с грубой картой из трех пересекающихся линий; над крестиком значилось: «Миюки — клуб „Курой Кири“, Гиндза сантёмэ». Подобрав книжку, я глянул на карту и закрыл. На обложке — фотонаклейка размером с почтовую марку. Такие делаются в фотобудках в торговых пассажах Сибуя и Харадзюку, везде, где тусуются детишки. На этой наклейке, в рамке из розовых сердечек и голубых звездочек, красовались две девчонки, показывая знак «мир».

Само собой, первым делом мне бросилась в глаза родинка.

Была всего одна Миюки, и она мертва.

10

ДЕТЕКТИВ ИХАРА

На травянистом холме бугрились ряды надгробий; их тесные, но аккуратные шеренги были зеркальным отражением фешенебельных многоэтажек, сгрудившихся в долине внизу. Сквозь толстый полог деревьев пробивалось солнце; место было тихое и пустынное. Я уже минут десять слонялся по кладбищу «Аояма», выглядывая детектива Ихару, но пока что набрел только на пожилую пару, смахивавшую мусор с семейной могилы.

Я глядел, как они поставили цветы в урну и положили у подножия надгробия жертвоприношение — рисовые лепешки о-хаги и чашечку чаю. В тени ближайшего дерева уселась ворона, положив глаз на лепешку моти и выжидая. Парочка встала плечом к плечу, склонив головы, точно в молитве: он — в помятом коричневом костюме, она — в белом кимоно. Потом они отвернулись от могилы. Скрываясь от полуденного солнца, мужчина раскрыл зонтик, женщина взяла его под руку, и они медленно зашагали с холма, прочь с кладбища. Ни один из них так ни слова и не произнес.