Тысячи осеней. Том 1
Шрифт:
Иными словами, Юй Шэнъянь жестоко дурачил слепца, пользуясь тем, что тот все равно не увидит обидчика, и тем самым самоутверждался за чужой счет.
На это Шэнь Цяо с истинным смирением ответил:
– Хорошо, шисюн.
От его покорности Юй Шэнъянь на мгновение утратил дар речи. Глядя на честное и доброе лицо Шэнь Цяо, он испытал слабый укол совести. Впрочем, угрызения мучили его недолго. Несколько оправившись, Юй Шэнъянь издал неловкий смешок и поспешил добавить:
– Вот и умница. А поскольку ты пока не в силах встать, хорошенько отдыхай – дай ранам затянуться. Как только окрепнешь, я отведу тебя засвидетельствовать почтение нашему учителю.
–
И когда он распахнул их вновь, стало ясно, что он действительно слеп: взгляд рассеянный и тусклый, зрачки блуждают, не останавливаясь ни на чем.
– Шисюн?..
– Что-то еще? – любезно откликнулся Юй Шэнъянь.
Сам он считал себя человеком участливым, особенно в отношении красивых людей, и, глядя на Шэнь Цяо, Юй Шэнъянь в который раз пожалел о его печальной участи. Интересно, как благороден был этот человек, сколь изысканными манерами отличался, когда пребывал в расцвете сил и руководил школой?
– Пить хочется… – признался Шэнь Цяо.
– Воду не пей, – строго велел Юй Шэнъянь, – а лекарство скоро будет готово. Теперь отвары заменят тебе всякое питье.
Очень кстати в комнату вошла служанка с лечебным отваром, и Юй Шэнъянь вновь ощутил укол совести, что было весьма странно, ведь вина мучила его редко. Возможно, ему неспокойно оттого, что он выдумал для Шэнь Цяо слишком многое. Как бы то ни было, Юй Шэнъянь забрал с подноса служанки чашу, велел подложить подушку под голову больного и принялся лично выпаивать того лекарством.
Упав с огромной высоты, Шэнь Цяо не только переломал себе почти все кости, но и повредил многие меридианы, отчего едва ли мог выжить. И то, что он пришел в себя всего-то месяц спустя, – целиком и полностью заслуга его хорошего основания. Но теперь пройдет никак не меньше трех, прежде чем он сумеет хотя бы двигаться.
Стоит сказать, что, поступив в ученики к Янь Уши, Юй Шэнъянь за время обучения натерпелся всякого, но нищеты с тех пор не знал: неправедные школы всегда жили в роскоши, и его траты на изысканную пищу и богатые одежды не уступали расходам отпрысков самых знатных домов. Такому господину уж точно никогда не приходилось выпаивать кого-либо лекарствами, так что Юй Шэнъянь с особой осторожностью подносил отвар ко рту больного. Однако даже так он умудрялся то и дело проливать его прямо на Шэнь Цяо, впрочем, тот, пока глотал ложку за ложкой, не выказывал и тени неудовольствия.
Когда оба закончили с этим делом, на лице праведника показалась слабая улыбка.
– Спасибо, шисюн.
Какая мягкость! Какое обхождение, какая приветливость! Притом редкое послушание и изящество! И пускай это была лишь тень настоящей улыбки, но ее хватило, чтобы оживить обескровленное лицо. Глядя на Шэнь Цяо, стоявшая рядом служанка зарделась и поспешила отвести глаза.
Но больше всего Юй Шэнъяня поразило то, что бывший настоятель как будто ничем не встревожен и не спешит докучать вопросами. Окажись он сам на месте праведника, то есть проснувшись в полной растерянности, ничего не помня, к тому же слепцом, Юй Шэнъянь, конечно же, не сошел бы с ума от горя, но и не остался бы так спокоен. Он не преминул бы поскорее допытаться, что с ним случилось.
Мучимый любопытством, он спросил у Шэнь Цяо:
– Почему ты не спрашиваешь, когда поправишься?
– По моей вине учителю и шисюну и так пришлось немало похлопотать и потревожиться, – тут речь Шэнь Цяо прервал кашель, который разбередил его раны, и праведник чуть нахмурился от боли. – Если стану спрашивать и докучать, разве не огорчу вас еще больше?
Прежде
– Что ж, тогда отдыхай. Сегодня больше тебя не потревожу, а завтра снова приду с лекарством.
– Благодарю, шисюн, – ответствовал Шэнь Цяо. – Прошу, кланяйся от меня учителю.
– Обязательно, – пообещал тот, чувствуя, что с каждым словом ему все более неловко сидеть подле больного. Почесав нос, Юй Шэнъянь бросил еще пару подходящих случаю фраз, встал и вышел из комнаты.
И если поначалу он подозревал, что этот праведник только прикидывается дурачком, утратившим всякую память, то после, навещая его день за днем, Юй Шэнъянь убедился, что Шэн Цяо действительно ничего не помнит: тот был неизменно приветлив, жизнерадостен и искренне благодарен «старшему соученику». Что бы Юй Шэнъянь ни рассказывал – его подопечный все принимал на веру, ничуть не сомневаясь в чужих словах. Своей наивностью и безупречностью этот человек уже напоминал чистый лист.
Едва Шэнь Цяо смог подняться с постели и стал худо-бедно ходить, как тут же пожелал встретиться с «учителем» Янь Уши и лично выразить ему свою признательность.
Не напоминай Юй Шэнъянь наставнику о существовании Шэнь Цяо, и Янь Уши, погруженный в свои заботы, пожалуй, совершенно забыл бы о нем. Он почти не бывал в усадьбе – слишком многие дела требовали его личного присутствия. Ведь за те десять лет, что этот почтеннейший провел в затворе, в Поднебесной многое переменилось, о чем в двух словах и не рассказать.
Школ в Поднебесной великое множество, и у каждой есть сторонники и определенный политический вес.
В ту пору в государстве Ци правил клан Гао, и на троне сидел Гао Вэй, славящийся, как и его предшественники, безрассудным нравом. Подобно другим до него, этот император привечал секты неправедного пути и особо сблизился со школой Обоюдной Радости, благодаря чему ее влияние в государстве Ци значительно возросло.
В то же время в государстве Чжоу завели новые порядки. Еще недавно всем заправлял Юйвэнь Ху, двоюродный брат императора, и этот человек весьма почитал Будду. При нем высший титул гоши, наставника государя, был пожалован монаху Сюэтину. Но затем истинный властитель Юйвэнь Юн избавился от родственника, и ветер тут же переменился. Этот император не верил ни в Дао, ни в Будду, и дошло до того, что он издал указ, запрещающий оба этих учения, отчего буддийские школы потеряли прежний вес и ослабели.
В ту пору югом Поднебесной заправляла династия Чэнь, и там наибольшее влияние имела конфуцианская академия Великой Реки, глава которой, Жуянь Кэхуэй, помогал императору в делах управления страной со всей преданностью и во многих вопросах был ему надежной опорой, отчего пользовался большим уважением.
До того как уйти в затвор, Янь Уши под другим именем состоял на службе у Юйвэнь Юна (ранее он был не императором, а правителем Лу в Северной Чжоу). Но после поединка с Цуй Юваном, в котором Янь Уши получил тяжкие раны, он, как глава Чистой Луны, передал все дела старшему ученику Бянь Яньмэю и оставил его подле Юйвэнь Юна. Но теперь Янь Уши пожелал отправиться с визитом в Северную Чжоу, дабы лично засвидетельствовать почтение Юйвэнь Юну, ставшему полноправным императором. Тот все же сумел вырвать власть из рук своего двоюродного брата Юйвэнь Ху и вступить на престол.