Тысячи причин любить
Шрифт:
Вдруг подруга спросила:
– Ты уже знакома со своими одногруппниками?
Я отпрянула от окна своей комнаты и подъехала к кровати, продолжая прижимать телефон к уху плечом. Оперевшись на матрас, я перебралась из инвалидного кресла в постель.
У меня не не было времени, чтобы знакомиться со студентами. Вместо этого я планировала с головой погрузиться в учёбу.
– Вообще-то я пропустила целую неделю, как мне сообщил ректор. Я уже было начала переживать, но он поспешил меня утешить, заявив, что занятия начались раньше обычного, и мои пропуски не засчитают. Кстати, мне удалось обменяться парой фраз с несколькими студентами, – призналась я. – Одна
Мари разочарованно вздохнула:
– Это настоящий провал, Лея, – мне подумалось, что подруга беспокоится за пропущенные пары, но она быстро опровергла мои предположения: – Тебе необходим помощник.
– Вовсе нет. Будь спокойна, я справлюсь со всем сама, если Селена не захочет мне помогать.
Я осознанно шла на риск и знала, к чему это могло привести. Хоть Селена и не была похожа на грубиянку, ей вряд ли хотелось катать девушку-инвалида по коридорам. Она показалась мне милой, но отчего-то я решила, что дальше формальностей наше общение не пойдёт.
Мари не стала тянуть кота за хвост и спросила прямо:
– Кто был вторым?
– Я не знаю его имени, – я повернулась на бок и начала разглядывать узор на ветхих обоях. Проводя пальцем по длинной линии, я ожидала новой порции вопросов от подруги.
– Его? – уточнила Мари. Она могла зацепиться за одно слово и развить из него целую новеллу, и в этом ей не было равных.
Я закатила глаза:
– Да, это был парень. Он помог мне подняться на крыльцо, ничего более.
Незнакомец был неаккуратен, но в этом моё сердце распознало изюминку. Чёрная чёлка чуть выступала из-под серой шапки. Его янтарного цвета комбинезон шелестел, когда парень делал шаг. Когда я вспоминало его, по телу разливалось приятное тепло. Я ощутило его внизу живота, затем в груди, а потом на кончиках пальцев. Но он был так краток и немногословен, что у меня отпало любое желание знакомиться. Я перевернулась на спину и протянула:
– Вряд ли мы с ним будем общаться.
– Провал, – напомнила мне Мари.
Меня начинал раздражать её пессимизм.
– Давай не будем об этом, хорошо? – взмолилась я. – Мне предстоит ещё долго учиться здесь.
– В этом и дело, Лея. Ты никого там не знаешь.
Я постаралась заверить подругу:
– Я не пропаду.
Когда дело касалось моего здоровья, я нервничала. Наверное, это была единственная вещь, в которой я не была уверена на все сто. Но я изо всех сил старалась мыслить позитивно.
Иоаннис
В тот день Джозиас вернулся раньше окончания последней пары. Он думал, что может обмануть не только отца, но и меня. Он ошибался. Я знал расписание внука как свои пять пальцев. Мне никогда не было всё равно на его образование, и я старался заставить Джозиаса учиться всеми возможными способами. Когда личные беседы перестали помогать, я стал разговаривать с его отцом, чтобы тот помог с воспитанием. Но всё было тщетно.
Христиан пил. Пил так много, как не пил, наверное, никто в Палео Фалиро. За семьдесят лет я повидал много алкоголиков: кто-то спивался под влиянием дурных компаний, а кто-то от одиночества. Все пьющие выглядели ужасно: чернеющие мешки под глазами тянулись к щекам, а в пустом взгляде невозможно было разглядеть здравомыслия. Мои собственные глаза не могли не блестеть от слёз, когда я наталкивался на горы пустых бутылок в квартире. Неудивительно, что Джозиас перебрался ко мне в мастерскую: никто бы не смог жить в обстановке, которая творилась у него дома.
Мастерская стала моим пристанищем
Я с радостью принял Джозиаса в свой укромный уголок на то время, пока его отец пытался, как я думал, покончить с выпивкой.
Почёсывая бороду, я поднялся со своего кресла и поплёлся к порогу, где меня уже ждал внук. Сбросив с плеч портфель, он принялся разуваться.
– Как дела в университете?
Джозиас оторвался от шнурков и бросил на меня озадаченный взгляд. Его глаза напомнили мне глаза Офелии.
Я быстро помотал головой, чтобы отогнать мысли об умершей дочери, но её образ всё равно всплывал перед глазами. Тяжесть в груди тянула вниз, и казалось, я грохнусь на колени.
Мы все скучали по Офелии. Скучали по её наставлениям, по её требованиям и строгим высказываниям. Она была так похожа на меня, честное слово. Пусть мы и не сходились в некоторых мнениях, но она всё равно была моей дочуркой, и я не мог не любить её. Потеря Офелии сказалась на всех нас самым губительным образом.
– Всё хорошо, – коротко ответил мне Джо.
Я не стал в очередной раз отчитывать его за прогулы – в конце концов, этим должен был заниматься его отец. И всё же тревожность немного отступала, когда я видел Джозиаса в фирменном галстуке. Уж лучше он будет пропускать несколько пар, чем день или другой.
Я беспокоился за будущее Джозиаса больше, чем его отец – это было понятно. Нашу семью искоренял эгоизм, и я чувствовал это. Я ощущал потребность в её восстановлении, пусть это и было почти невозможно без Офелии.
Она была водостойким клеем в этой семье. Знаю, её щёки налились бы краской, если бы я сказал это при ней, ведь её всегда смущали мои неумелые метафоры. В отрочестве она мечтала стать поэтессой, сочиняя стихотворения, в то время как я не мог грамотно составить резюме. Обучаясь в университете, она состояла в писательском кружке, принимала участие в оформлении газет и организации литературных мероприятий.
Моя дочь стремилась быть образованной, поэтому могла поддержать разговор на любую тему. Она тонко чувствовала окружающих, что помогало ей найти подход к любому человеку.
Джозиас прошёл к гарнитуру, примыкающему к западной стенке мастерской, и поднял крышку жестяной кастрюли.
– Я приготовил пасту, – отозвался я. – Приятного аппетита.
Джозиас ничего не ответил. Он выглядел подозрительно. Тем вечером его движения были намного скованнее обычного, да и уголки его пухлых губ были опущены слишком низко. Он устроился за круглым столом, в центре которого стояло несколько самодельных свечей и искусственная веточка лаванды, и принялся за еду. Может, парень телом и находился в нескольких метрах от меня, но душа его слонялась где-то далеко. Джозиас уставился в одну точку и не сводил с неё глаз на протяжении всего ужина.