Тысячи причин любить
Шрифт:
Право, моё любопытство возросло. Мне никогда не приходилось сталкиваться с инвалидами, но отчего-то мне казалось, что кофе – далеко не тот продукт, который бы влиял на состояние сидящего человека. Да и ноги Леи выглядели хорошо для инвалида, проводящего жизнь в коляске. Проблема явно заключалась в другом. Тем не менее я подавила желание начать неуместный расспрос.
Я взяла две порции салата из зелени и морепродуктов, одну чашку кофе и два маленьких шоколадных батончика, а затем передала поднос Лее. Мы устроились за дальним столиком.
Девушка вдруг заговорила:
– Прости, у
Я проглотила овощи и сделала глоток кофе.
– Я здесь всего на неделю дольше тебя, – я подняла вилку и указала ею на девушку. – Откуда мне знать, какой отец на работе? Но я очень надеюсь, что он больше не будет приставать к вам с Джозиасом.
Мне грех жаловаться на отца, но негодование Леи я вполне понимала. Иногда он был чересчур навязчивым, чем изводил меня, особенно в подростковом возрасте.
Лея наколола на вилку ломтик помидора.
– Он негодяй.
– Кто? – засмеялась я. – Мой отец или Джозиас? Поверь, они оба не стоят твоих нервов. Вот увидишь, занятия с Джозиасом тебе понравятся.
Наконец на лице Леи появилась лёгкая улыбка, и у меня словно гора с плеч свалилась. Было приятно наблюдать за тем, как разговор веселит подругу всё больше.
Моя мама утверждала, что залог хорошей дружбы – это умение выслушать и поддержать. Она также говорила, что без первого не бывает второго и наоборот. Я всегда прислушивалась к ней.
Ещё мне думалось, что между Леей и Джозиасом что-то было. То, как он смотрел на неё, не было похоже на обыкновенную заинтересованность. То, как быстро менялось настроение Леи, когда мы говорили о Джозиасе, подтверждало мою теорию. Юноша не был ей безразличен. Может, я и не была самой близкой подругой Леи, но читать её, как раскрытую книгу, у меня всё же получалось.
– Могу я составить вам компанию? – прозвучал низкий бас над моим ухом.
Мы с Леей одновременно посмотрели на парня, стоящего у нашего столика. Он был высок – возможно, всё дело в одежде, которая была на размер больше. На нём была клетчатая рубашка и широкие штаны, какие были популярны в те времена, а тёмные, почти чёрные волосы были собраны в милый хвостик на затылке.
Мы с Леей переглянулись. Она засмеялась, а я покраснела.
– Конечно, – я завертелась на месте, выискивая глазами свободный стул. Парень в тот же миг придвинул к столику стул.
Я не могла поверить, что мой глупый план, вырванный прямиком из американского ситкома, так легко сработал. Если Лея была королевой планирования, то я должна была стать принцессой.
– Сэм, – представился парень, присаживаясь.
Глава 3
Джозиас
Дедушка Иоаннис снова поговорил с отцом, и теперь тот никак не отставал от меня. До самой субботы папа ходил за мной по пятам и расспрашивал об университете. Куда бы я ни пошёл, он был прямо за мной. Будь я на пирсе, на пути к автобусной остановке или в местной библиотеке, отец оказывался там же «случайным» образом. Мне негде было
Меньше пить он не стал – резкий запах перегара доносился до меня за три метра. Я мог лишь гадать, сколько литров алкоголя он выпивал. Ноги его не слушались, поэтому он спотыкался на ровном месте. Икота почти всегда преследовала папу. Он выглядел отвратно: отец перестал стричься и бриться, а грязная, покрытая жирными пятнами одежда пахла невыносимо.
Отец кардинально отличался от того человека, которого я знал с рождения. Между ними пролегала огромных размеров пропасть, которую уже невозможно было пересечь. Прежние обаяние и манерность были безвозвратно утрачены. Словарный запас ограничивался бранью, названиями марок алкоголя и табачных изделий.
Мне всё ещё хотелось, чтобы наша семья сплотилась, но с каждым днём мои надежды разбивались одна за другой. Отец безжалостно избавлялся от вещей, напоминающих ему о маме, а я пытался оживлять её в памяти. Когда её одежда и личные вещи летели в мусорное ведро, моё сердце обливалось кровью, затем сжималось и лопалось, раскалывалось на множество осколков.
Было сложно думать о чём-то другом, кроме мамы. Воспоминания о ней словно переносили меня в ранние годы, где объятия всё ещё сохраняли тепло ладоней матери, где её голос звучал так же ясно, как и новое радио.
Я больше не мог находиться в мастерской: отец ежедневно наведывался туда и выводил меня из себя. Поэтому утром субботы я отправился на занятия.
Лея отвлекала меня. Присаживаясь на краю ряда, я подолгу смотрел на девушку, сидящую далеко-далеко. Нас разделяли длинные метры, но и они не помешали мне насладиться чертами её лица. Будто бы точёные руками скульптора скулы, прямой лоб, на который постоянно падали выбившиеся из хвоста локоны, приоткрытые губы и броские карие глаза завораживали. Она одевалась скромно: недорогая белая рубашка, все пуговицы которой были застёгнуты, прикрывала её неширокие плечи, а на груди красовался университетский галстук.
Девушка сосредоточенно выводила в тетради строчки. Она не позволяла себе отвлекаться, хоть и не заметить мой взгляд с другого конца аудитории было сложно. На меня успели обернуться все кому не лень, включая профессора Маккаса.
Селена всюду сопровождала Лею. Она помогала ей передвигаться по университету, делать заказы в кафетерии и собирать сумку, хоть Лея и отказывалась. Иногда мне хотелось подойти к девушке и извиниться перед ней за нелепое знакомство на крыльце, но вечно кружащая вокруг неё Селена не давала мне шанса.
– Джозиас, – голос Маккаса быстро привёл меня в чувство, и я встрепенулся. – Останьтесь после лекции на пару минут.
К моим щекам прилила краска. Я знал, что Лея не в восторге от идеи профессора Маккаса, из-за чего чувствовал себя неловко рядом с ней.
По аудитории прокатилась волна обсуждения. Я опустил голову и уткнулся в пустую тетрадь.
Разглядывая рисунки на полях, я всё думал, чем же меня так зацепила Лея. Я мог думать о ней часами, и мысли эти были гораздо светлее прежних. Лея была ярким лучиком света в моих серых буднях. Наверное, поэтому её портреты, не отличающиеся профессионализмом или хотя бы аккуратностью, так быстро заполнили мои тетради.