Тюрьма особого назначения
Шрифт:
Он знал, что ни один нормальный человек, а уж тем более журналист или офицер внутренних войск, ни за что не поверит в его «бредни», а потому демонстративно выкладывал девчонке информацию о своей реальной жизни в стенах тюрьмы особого назначения, со злорадством наблюдая, как непроизвольно хмурятся ее тоненькие бровки и перекашивается от злости капитан с «подрихтованным» оспой лицом.
Бородач, чем-то отдаленно напоминающий Дронову его соседа по камере Завьялова, уже плюнул на все и с отсутствующим видом разглядывал трещины на давно не штукатуренном потолке тюремной больничной палаты.
— Весьма интересные подробности,
— Увы, на сей счет не имею ни малейшего понятия! — осклабился Дронов. — Могу говорить только за себя, а мне там нравится! Жду не дождусь возвращения в стены своей образцово-показательной обители. Знаете, я не имел такого комфорта даже на свободе! Так что если кого-то из ваших читателей задолбали всевозможные проблемы вроде безденежья или постоянных стычек с соседями по коммуналке, то могу дать бесплатный рецепт от знатока, как обеспечить себе спокойное существование до конца дней! Для начала нужно пройти комиссию и получить справку, что ты не являешься психически больным. А то ведь тебя немедленно поместят в психушку, где будет еще хуже, чем на воле... Затем надо купить в охотничьем магазине хороший нож и выпустить кишки у пары-тройки каких-нибудь маразматических старух, не желающих расставаться с золотишком. Они же и так одной ногой стоят в могиле. О жалости или муках совести лучше заранее забыть.
Времена Раскольниковых прошли. В наши времена человеческая жизнь ценится не дороже использованного презерватива, разве не так, крошка? Сама, поди, знаешь, сколько преступников похлеще меня разгуливают на свободе?.. Ну так вот! Когда ты попадешься и суд приговорит тебя к вышке, надо сидеть смирно и молить дьявола, чтобы он не дал тебе умереть быстро, от пули в затылок, а отправил тебя до конца дней в закрытый санаторий на острове Каменный. И тогда вечный кайф тебе обеспечен! — Дронов разразился гомерическим хохотом.
— Значит, Илья Семенович, вы нисколько не жалеете о содеянном на воле и совершенно довольны, что вас не расстреляли сразу, а помиловали, оставив за решеткой до гробовой доски? — почти равнодушно спросила Анжелика, уже понимая, что разговорить этого прожженного циника ей не удастся.
— Конечно, куколка! Конечно, я очень счастлив. А старухи — так им уже давно как пора было отправиться на корм червям!
— Заткнись, трепло! — Капитан Гарин, которому, видимо, до чертиков уже надоели словесные выкрутасы зарвавшегося зека, угрожающе шагнул вперед. — Иначе вместо рая на острове я уже через пять минут устрою тебе карцер с водой на целые сутки! Если ты не сдох от своей поганой желтухи, сдохнешь от голода.
Усек?
— А я... ничего... Что, нельзя побалакать с красивой телкой? Так вы сами мне ее сюда привели, — огрызнулся Дронов.
Анжелика выключила диктофон и, кивнув капитану, встала со стула.
— Ну что ж, Илья Семенович, счастливо оставаться. Спасибо за содержательную беседу!.. — Она снисходительно-вызывающе посмотрела на зека и помахала ему ладошкой. — Смотрите, не подавитесь икрой, когда будете в следующий раз мазать ее на буженину, и не натрите мозоль на пипиське, когда будете заниматься рукоблудием!
Дима Нагайцев невольно улыбнулся, взглянув на отвисшую челюсть убийцы.
Журналисты и сопровождающий
Глава 31
Пропустив журналистов вперед, капитан Гарин захлопнул дверь и встал не рядом с Анжеликой, как несколькими минутами раньше при интервью с Ильей Дроновым, а спиной к стеклянному «глазку». Завьялов — высокий темноволосый здоровяк, до прихода журналистов стоял возле окна, оперевшись локтями о подоконник, и смотрел сквозь перекрытый толстой решеткой оконный проем на дымящие вдалеке высокие кирпичные трубы неизвестного промышленного гиганта.
Услышав щелчок открываемой двери, заключенный обернулся, поймал на себе изучающий взгляд красивой девицы и, слегка кивнув — «я вас, мол, ждал», — двинулся к ней навстречу. Анжелика поздоровалась, представилась, достала диктофон и села на стоящий возле кровати стул, а Нагайцев, как и в прошлый раз, остановился у нее за спиной, удивленный тем, как подозрительно пристально разглядывает его лицо и фигуру внешне спокойный и сосредоточенный Обитатель палаты. Наконец Завьялов во второй раз чуть заметно кивнул и посмотрел куда-то поверх правого плеча журналиста, скорее всего на стоящего у двери капитана.
— Лучше и быть не может. Думаю, у нас получится, — произнес он таким безмятежным тоном, словно разговаривал не с офицером охраны Гариным, а со своим старинным приятелем.
— Я тоже так считаю... — довольно бодро ответил офицер и шагнул вперед, вдруг резко и неожиданно вытащив из кармана напоминающий авторучку блестящий металлический предмет, каким иногда пользуются доктора при проведении подкожных инъекций. Гарин быстро ткнул им в шею Нагайцева, и тишину камеры-палаты нарушил тихий щелчок.
Даже не успев почувствовать боли от укола и сообразить, что с ним произошло, журналист подогнул колени и рухнул на пол, в последний момент подхваченный под руки капитаном. Одновременно с этим на губы охнувшей от неожиданности Анжелики крепко легла широкая, пахнущая потом ладонь Завьялова и совсем рядом раздался его шепот:
— Лучше будет, если ты помолчишь, девочка! И будешь делать все, что тебе скажут. Один звук, одно неверное движение — и вы со своим дружном отправитесь на тот свет... Не волнуйся, он пока не умер — просто сделал бай-бай на некоторое время, чтобы не мешать нам спокойно выбраться отсюда. Ты же не хочешь, чтобы случилось наоборот, верно?
Девушка, насколько позволял захват зека, лихорадочно дернула головой.
— Вот и отлично... Сейчас я отпущу тебя, и ты будешь сидеть тихо, как мышка, договорились? — Завьялов встретился взглядом с капитаном и медленно, словно выпуская пойманную в ладони птичку, убрал свою ладонь со рта Анжелики.
Журналистка молчала. — Хорошо, очень хорошо... Капитан, возьми ее на мушку, я пока займусь делом. Надо торопиться...
Завьялов метнулся к Нагайцеву, схватив его под руки, затащил на кровать и принялся быстро, но без лишних движений и суеты снимать с журналиста одежду — от ботинок до рубашки и неизменной джинсовой бейсболки, с которой Дима никогда не расставался. А Гарин, вынув из кобуры пистолет, ткнул его дулом в висок и без того боящейся пошевелиться Анжелики. Она прекрасно понимала, что этим двоим явно не до шуток.