У алтаря (др. перевод)
Шрифт:
— Я слежу за вами более получаса, — улыбаясь, ответил граф. — Вы вошли с вашей спутницей в дом священника как раз в тот момент, когда я со своим отцом вернулся в село после небольшой прогулки. Я уже потерял надежду видеть вас и только благодаря счастливой случайности имею удовольствие беседовать с вами.
Оттфрид мог бы прибавить, что не решался подойти к Люси в присутствии Франциски, которую мог назвать цербером с большим правом, чем Бернгард. Он не счел нужным сообщить молодой девушке также и о том, что, заметив их, под каким-то благовидным предлогом уговорил отца уехать раньше и оставить его здесь одного.
— Как я рад, что вижу вас! — воскликнул он. — Скажите,
Люси коротко и сдержанно рассказала о том, как сломался их экипаж и они должны были остановиться в ближайшем селе.
— Я иду теперь навстречу брату, — прибавила она, — он еще внизу, но сейчас поднимется сюда.
При напоминании о Гюнтере лицо графа омрачилось, а на губах появилась презрительная улыбка.
— Вы позволите мне предложить вам один вопрос, имеющий отношение к вашему брату? — проговорил Оттфрид и, не ожидая согласия Люси, продолжал: — Несколько времени тому назад я имел честь получить от него письмо. Знаете ли вы что-нибудь об этом письме?
— Я? Нет! — с удивлением ответила Люси.
Она искренне недоумевала, почему Бернгарду понадобилось писать графу. После всего того, что брат говорил о нем, она никак не ожидала, что он вступит с графом в какие бы то ни было переговоры.
— Я так и думал, — с довольным видом заметил Оттфрид. — Само собой разумеется, что вы нисколько не виноваты в этой истории, и я не стану сам говорить о ней, хотя она причинила мне много горя. Из-за нее я не мог видеть ваше прекрасное личико в течение нескольких месяцев... О, Люси, если бы вы знали...
Граф почувствовал себя в своей сфере и снова начал осыпать молодую девушку комплиментами. Однако на сей раз его ухаживание не произвело желаемого впечатления. С того момента, как мрачный монах властно взял Люси за руку и увел от графа, чары Оттфрида рассеялись как дым. Может быть, сравнение с отцом Бенедиктом послужило не в пользу графа. Он говорил теперь со всей страстностью, на какую был способен, но его взгляд оставался пресыщенно-равнодушным, и девушка невольно вспомнила глубокие темные глаза, сладко и мучительно проникавшие в ее душу и имевшие неотразимую власть над ней. Франциска была права: с того памятного дня в лесу ее воспитанница стала другой. Сейчас она равнодушно, скорее даже с неудовольствием, слушала те же самые речи, которые еще так недавно наполняли ее сердце восторгом.
Граф не мог не заметить, что Люси необычайно холодна с ним и едва отвечает на его вопросы. Он объяснял эту холодность тем, что Гюнтер и воспитательница девушки восстановили ее против него. В своем самомнении он не допускал даже мысли, что он, граф Ранек, блестящий офицер, может не нравиться какой-то деревенской девчонке! Желая склонить Люси на свою сторону, граф удвоил любезность. Он клялся в своей страстной любви и уверял, что никакие силы не заставят его покинуть Ранек и уехать в столицу, если у него будет надежда время от времени встречаться с Люси. Одним словом, он повторил все то, что нашептывал своей даме на вечере у барона, не было только коленопреклонения, так как земля была сырой.
— Замолчите, пожалуйста, граф, — вдруг остановила его излияния Люси, — я не желаю слушать о вашей любви.
Оттфрид остолбенел: он не ожидал подобного решительного отпора.
— Вот как? Вы не хотите слушать о моей любви? — насмешливо повторил он. — Я не думал, что вы будете так жестоки!.. Ведь один раз вы уже выслушали мое признание очень благосклонно.
Люси покраснела от стыда и обиды. Она в первый раз заметила, что ухаживание графа оскорбительно.
— Мне кажется, я имею право располагать собой, — гордо ответила она, — и еще
Люси глубоко заблуждалась, рассчитывая, что Оттфрид уйдет. Наоборот, неожиданное сопротивление молодой девушки только усилило желание графа овладеть ею во что бы то ни стало.
— Как идет вам гневное выражение! — с той же насмешливой улыбкой сказал он. — Вы забываете, что мы здесь совершенно одни, и я не так глуп, чтобы исполнить ваше приказание. Я не оставлю вас, прежде чем не поцелую прелестный ротик, который говорит мне такие злые слова.
Граф наклонился к Люси, но она одним прыжком очутилась на противоположной стороне дороги. Не помня себя от страха и гнева, она не знала, что предпринять дальше. Они находились как раз на том месте, откуда начинался кратчайший и наиболее опасный спуск к часовне. В стороне, среди елей, не более чем в ста шагах от проезжей дороги, уже виднелись ее белые стены. Люси посмотрела вдоль дороги: увы, ее брата еще не было видно. Тогда, недолго думая, она повернулась спиной к графу и помчалась по узкой боковой тропинке прямо к часовне. Все это совершилось с быстротой молнии.
Оттфрид был так поражен, что несколько секунд стоял неподвижно, а затем, вне себя от раздражения, решил последовать за Люси и добиться своего. Но было поздно — пока он спускался с горы, девушка вошла в часовню. Оттфрид закусил губы от досады. Он был слишком католиком для того, чтобы не отнестись с уважением к Божьему храму. Воспитанный отцом и дядей в известных традициях, он считал неприличным преследовать девушку под кровлей церкви. Нужно же было часовне очутиться именно на этом месте! Оттфрид не знал, как поступить. Оставить Люси в покое — значило покориться ей, признать себя побежденным, а с этим он никак не мог смириться. После недолгого раздумья граф решил войти в часовню. Он снял шляпу, перекрестился и подошел к Люси, точно между ними ничего не произошло.
— Не правда ли, в этой местности церкви отличаются особой красотой? — спросил он самым невинным светским тоном.
Люси, в первую минуту пораженная приходом Оттфрида, вспыхнула от негодования. Хотя она чувствовала, что здесь, в Божьем храме, он не посмеет преследовать ее, но тот факт, что он позволил себе, как ни в чем не бывало, заговорить с ней после своей страшной дерзости, глубоко оскорблял девушку. Не удостаивая графа ответом, она повернулась к нему спиной.
Церковь была пуста. Богомольцы уже успели разойтись, и священник теперь выходил из ризницы, где снял облачение, в котором служил обедню. За ним вышел псаломщик, с удивлением посмотрев на запоздавших посетителей; он прошел мимо них и скрылся в своей квартире, примыкавшей к часовне. Отец Бенедикт постоял несколько секунд у алтаря, затем тоже повернулся к выходу. И тут, внезапно увидев Люси и рядом с ней Оттфрида, он остановился как оглушенный громом. Всего мог ожидать Бруно, только не этого! Но постепенно он пришел в себя и судорожно сжал складки длинной рясы. Так вот к чему привело его предостережение! Небольшое же значение придала Люси его словам!
Оттфрид был не менее удивлен неожиданной встречей. По-видимому, все было против него в этот злополучный день. Однако он никоим образом не мог допустить, чтобы ненавистный монах видел его поражение у Люси, и решил выйти с честью из неловкого положения.
— Простите, пожалуйста, ваше преподобие, наш поздний приход, — самым спокойным тоном обратился он к монаху, — но фрейлейн Гюнтер пожелала зайти сюда на несколько минут. Вы позволите нам осмотреть вашу церковь?
Люси побледнела: от такого неслыханного нахальства она буквально онемела, точно лишилась языка.