У ангелов нелетная погода
Шрифт:
– Но нельзя ли все же спросить, кто конкретно из ваших сотрудников оформлял путевки? – Илья постарался улыбнуться как можно обаятельней. – Вдруг кто-то между прочим интересовался этими именами, а ваши девушки запомнили?
– Ну, сфросите, конечно, только я уверена, что никто не интересовался и ничего ософенного вы не узнаете!
Она вышла из-за стола, пошла впереди. Мини-юбка подчеркивала стройность бедер и открывала тонкие ножки, но выпирающие колени безжалостно выдавали возраст. Илья даже отвел глаза, словно его застали за подглядыванием чужих интимных тайн.
Загорелые
Выйдя на запруженную машинами Петровку, Илья чувствовал себя абсолютно опустошенным – ни единого направления, по которому можно было бы пытаться искать Аню, он больше не видел. А смутному чувству причастности к этому делу банкира Лощевского невозможно было придать хоть сколько-нибудь убедительное объяснение. Тень беспокойства на дне глаз – какой юрист сочтет эту мотивацию заслуживающей внимания?
22 августа 2008 года, пятница, утро
Номер надо было освободить к двенадцати часам. Но Маша встала в шесть, сбегала на море, поплавала в прохладной в этот час и чистой воде. И все равно в больницу к Ларисе ехать было рано.
Она позвонила Андреасу, как всегда, после разговора с ним успокоилась, привела в порядок мысли – таким удивительным образом муж действовал на нее неизвестно почему, поскольку говорила в основном она, а он больше слушал.
Чемодан Ларисы и свой баул она попросила принести на ресепшн симпатичного паренька-уборщика. За доллар он, похоже, готов был нести его до самого аэропорта. Быстро позавтракала, села в такси и к девяти уже была в снятых накануне апартаментах на улице Гюль Чечик. Обычный пятиэтажный дом, чем-то напоминавший наши хрущобы, малогабаритная квартирка-двушка с кухонной нишей и крохотным санузлом – ничего, не в таких живали, усмехнулась про себя.
По дороге в больницу она решила заехать в консульство – вдруг есть новости об Ане? В душе готовая к тому, что ничего нового не будет, она нажала кнопку звонка, но ее встретили неожиданно с воодушевлением и сразу же провели в кабинет консула.
– Добрый день! – встал ей навстречу Каримов. – Вот уж действительно добрый! Есть новости!
– Подождите, Хулькар Юсупович. – Маша прижала ладонь к горлу. – Я сяду, а то ноги дрожат!
– Вот! – Он взял со стола длинную полосу факсового сообщения. – Смотрите, это мы получили из управления полиции.
Маша вглядывалась в турецкие буквы, ничего не понимая. Следом шли размытые изображения страниц каких-то паспортов и совсем нечеткий кадр видеосъемки.
– Сотрудница охраны аэропорта имени Ататюрка в Стамбуле Эдже Ильдрым опознала вашу девочку, вот она! – Консул ткнул пальцем в маленькое фото на странице одного из паспортов. Маша пригляделась: да, девочка чем-то похожа на Аню: темные глаза, светлые волосы, улыбка, но Маша не отдала бы руку на отсечение, что это именно она. – Паспорт болгарский, на имя Анн-Мари Лашко, семнадцати лет, смотрите. А это паспорт ее отца,
Маша попыталась рассмотреть лицо мужчины на паспорте, но, кроме длинных светлых волос, бородки а-ля мушкетер и очков в крупной оправе, ничего разобрать было невозможно.
– А третий кто? – спросила она, переведя взгляд на фото другого мужчины – худое горбоносое лицо, густые брови, немного асимметричный рот.
– Это француз Анри Форетти, пилот семиместного самолета, арендованного господином Лашко во Франции. Туда они и вылетели с девочкой 16 августа в двадцать два сорок, – так значится в отчете аэропорта Ататюрка. Порт назначения – Лион-Сент-Экзюпери.
– А как выглядела девочка, когда ее видела эта… Эдже?
– Эдже Ильдрым! – с удовольствием повторил консул. – Глазастая, видимо, женщина! Она обратила внимание, что девочка в инвалидном кресле спит, и попросила разбудить. Вот смотрите, камеры видеонаблюдения зафиксировали изображение: вот коляска, вот девочка, укрыта пледом, что ли…
Маша добросовестно таращила глаза, но ничего внятного разглядеть не сумела.
– По правилам пересекающие границу должны быть готовы ответить на вопросы. Но отец очень просил не будить ее – девочка получила серьезную травму, катаясь на параплане в Мармарисе, и ей ввели обезболивающие и успокоительные препараты, чтобы она смогла перенести дорогу.
– Она была фактически без сознания, так? – почти закричала Маша. – Боже мой, что же они с ней сделали?
– Ну, по сопроводительным документам все было в порядке – заключение врачей, рентгеновские снимки ноги, которую девочка сломала, страховка и так далее… Госпожа Ильдрым сообщила также, что девочка была очень бледна и по виду действительно спокойно спала.
– А самолет? Можно найти какие-то концы самолета?
– Служба безопасности аэропорта сообщает: самолет «Лирджет-40», бортовой номер 07019, собственность компании, которая занимается организацией деловых и туристических поездок по Европе, был зарезервирован господином Лашко по всем правилам, из Франции прилетел накануне, 15 августа, в двенадцать двадцать. Все остальное – вне компетенции службы безопасности. Да и полиции Турции тоже. Меня заверили, что необходимые запросы в министерство внутренних дел Болгарии и Франции и в Интерпол будут отправлены сегодня же… – Консул развел руками. – Вот, собственно, все, что пока можно было сделать.
– А Ларисе… госпоже Северцевой официально эту информацию предоставят? – недоверчиво посмотрела на него Маша. – Нам-то теперь что делать?
– Думаю, госпожу Северцеву навестит в больнице представитель полиции и все расскажет, возможно, более подробно, чем я сумел. – Консул сел в свое кресло, придвинул бумаги. – Мне кажется, самое разумное было бы и ей, и вам вернуться в Москву и обратиться с соответствующим заявлением в МВД и МИД. Тут дело международного уровня, поэтому и надо решать его по правилам. А что, господин Лашко на самом деле имеет какое-то отношение к девочке? Уж простите мое любопытство. Знаете, жизнь порой бывает так запутанна…