У ангелов нелетная погода
Шрифт:
– Да не было в жизни Ани никакого господина Лашко! – Маша чуть не поперхнулась. – Биологический отец Ани никогда не имел с ней никаких отношений, как и с Ларисой, но он в 2000 го ду погиб, это хорошо известно. Лицо этого… господина мне совсем незнакомо, но вы же видите, оно и на лицо-то не похоже! Так, маска!
– Ну, тогда тем более этим делом надо заниматься полиции! – Консул прижал бумаги ладонью.
– А вы не отдадите мне эту распечатку? – Маша просительно посмотрела в глаза консулу.
– Не могу, к сожалению. – Он развел руками. – Но возможно, полиция
К Ларисе в палату Маша вошла в полном раздрае чувств. Она не знала, обрадуется ли та известиям об Ане или, напротив, вообще не перенесет их. Но Лариса выглядела вполне сносно, и Маша решилась – пересказала все, что узнала от консула.
Она внимательно смотрела в лицо подруги и внутренне содрогалась от смены его выражений. Настороженность сменилась сумасшедшей надеждой, потом в глазах полыхнуло отчаяние, потом снова загорелась почти религиозная вера.
– Ларочка, ты только не волнуйся, дорогая, подожди! – Маша умоляюще взяла подругу за руку. – Вот видишь, фотографии помогли найти Анечку на другом конце Турции. И во Франции она найдется, не сомневайся!
– Может быть, мне надо поехать в Стамбул, поговорить с этой женщиной? – Лариса спустила ноги на пол, стала суматошно нашаривать туфли, стягивать с себя больничный халат. – Надо же что-то делать, искать дальше?
– Ну что ты узнаешь от этой охранницы? Только то, что она уже написала в отчете! И как ты будешь с ней разговаривать? – Маша постаралась говорить медленно и спокойно. – Нет, консул прав. Надо лететь в Москву и обращаться в МВД и Интерпол. Теперь, когда есть координаты этого господина Лашко, его же там найдут за считаные часы! Если нужно будет, мы с тобой во Францию полетим, это будет разумнее!
– Тогда полетели домой! – Лариса попыталась встать, но тут же пошатнулась и вновь села на койку. – Голова кружится, господи! Подожди… – Нет, это ты подожди, вот придет врач, скажет, когда можно будет тебе лететь, тогда и полетим, не спеши. – Маша помогла ей прилечь, присела рядом. – Теперь у нас есть зацепка, понимаешь! Надо позвонить Илье, Нателке, может, присоветуют что-нибудь толковое, да?
– Маш, я все время думаю, что им нужно от моей девочки? – Лариса откинулась на подушку. – Я с ума схожу от этой мысли, понимаешь? Может быть, я чего-то не знаю или знаю, но не придала значения. А у Ани была своя жизнь, понимаешь, какие-то контакты, заботы… А мне она не рассказывала. Я что-то упустила, упустила, понимаешь?
– Ну, ты на себя-то эти жернова не вешай! – Маша решительно встала. – Уж если ты плохая мать, то я не знаю… У взрослого ребенка должна быть какая-то своя жизнь, она и не должна тебе все выкладывать, это ведь понятно.
– Нет, я тоже это понимаю, но, значит, было что-то очень серьезное, опасное… Ведь не может быть, чтобы все это возникло на пустом месте? Значит, эти люди готовились, откуда у них ее фото, паспорт какой-то болгарский – жуть какая-то…
– Ну, давай рассуждать логически. Мы же с тобой не сумасшедшие, нет? – Маша попыталась улыбнуться. –
Лариса недоверчиво покачала головой.
– Нет, ты погоди, я договорю. – Маша загнула палец. – Теперь второй вариант: большая любовь. Да-да, девочки порой и не такие глупости делают из-за большой-то любви. – Она загнула второй палец. – И наконец, ее шантажировали, запугали, например, что причинят вред тебе, а? Вот уже три версии, а мы ведь только начали… Надо еще подумать.
– Если они причинят ей вред, я все сделаю, я их найду и… – Лариса с отчаянием вцепилась в руку подруги.
– Ну, конечно, дорогая, мы их обязательно найдем, только ты не волнуйся. Тебе надо поправиться, а то как мы с тобой будем искать Аню?
Через час пришел лечащий врач, долго качал головой, выслушивая горячие просьбы Ларисы отпустить ее домой, тыкал дорогой ручкой в распечатку электрокардиограммы, пытаясь объяснить этим двум русским, что с таким состоянием она может просто не долететь до Москвы… Потом согласился созвониться со страховой компанией и выяснить, можно ли будет организовать ее эвакуацию в сопровождении медицинского работника. На этом и расстались. И тут же в палату вошел пожилой, очень смуглый офицер полиции с погонами, обильно украшенными золотым шитьем, – видимо, большая шишка, подумала Маша, – тихо откашлялся в кулак и на малопонятном русском рассказал все то, что она узнала от консула и передала Ларисе.
– Ми направиль сапрос Интерпол, заявление ханым будет закрыт расследование, и результат сообщим последствии, дробний отчет письменном форме предостаит письменный запрос российский сторона, – тихо бубнил темнокожий офицер, время от времени передыхая от сложных слов русского языка. – Вы понималь?
– Да-да, спасибо! – Лариса нетерпеливо перебила его. – А могу я попросить копию тех материалов, что вы получили из Стамбула?
– Материалиф? – переспросил офицер, вытирая лоб белейшим платком.
Маша не выдержала, повторила вопрос по-английски. Офицер обрадовался и, беспрестанно кивая, быстро и внятно рассказал, что официально материалы они могут переслать в Россию по запросу МВД очень быстро, но частным лицам это невозможно, поэтому госпожа должна как можно быстрее обратиться в российское МВД, и тогда…
– Конечно, конечно, я так и сделаю, – тоже быстро по-английски ответила Лариса, поняв, что ничего больше не добьется. – Благодарю вас, офицер, я нахожусь под большим впечатлением от эффективной работы турецкой полиции.
– Это наш долг, уважаемая госпожа! – Офицер встал, четко наклонил лысеющую голову. – Мы весьма сочувствуем вам, дети – это всегда так болезненно… Всего вам наилучшего! – И он с явным облегчением вышел.
– Маша, я хочу домой! – Лариса прижала руки к груди. – Полетели, а? Мне кажется, я приеду домой, а Аня там!
– Хорошо бы! – Маша поднялась. – Давай я схожу в администрацию клиники, попрошу ускорить наше дело, а?