У Бога и полынь сладка (сборник)
Шрифт:
Когда Федор вернулся в сторожку, гость раскладывал на бумаге бутерброды с колбасой и сыром, половину макового рулета и домашнее печенье разной формы: сердечком, ромбом, плетеной косичкой.
– Это вам, – сказал Дмитрий и стал наливать хозяину чай в вымытую чашку.
– Эт ты с собой бери, в дороге сгодится. Вишь, какие у нас тут рестораны. А мне сие не по зубам, разве что полбулки оставь.
Дмитрий стал уговаривать взять все, но Федор решительно отказался.
– Ты, вот, на меня не серчай. Я о своем печалуюсь, а на тебя чего мне серчать? Ты человек государственный, при исполнении. Если хочешь, оставайся тут, до утра коротай. Гостиница
Дмитрий стал отказываться. Сказал, что попробует счастья в гостинице, хотя ему интересно было бы со старым человеком поговорить.
– А мне что говорить?! Такое скажу, пустое… или недовольствовать будешь. У меня толк особой, я по-своему разумею о всем. Тебе и интересу не будет, у тебя жизнь своя.
Но Дмитрий поблагодарил за приглашение и объявил, что остается, только попросил разрешения ночевать на лавке.
– Это ты зря. Тебе сон нужон, а я нынче почти без сна живу. Да и отосплюсь вволю, мне вскорости долгой сон предстоит.
Но Дмитрий объявил, что ляжет на лавке, и тут же лег на нее, примериваясь.
– Отличное ложе. Сон у меня нормальный, я и на полу могу лечь.
Федор перестал перечить и подумал: «Чего это я оставляю его? Лучше бы шел себе, только хлопот да разговоров с ним. Молчать получше бы было… Надобно нынче мне молча пожить». Но вслух не сказал ничего. «Что это? Корысть? Надежда на то, что этот человек поможет отыскать Николая? Ну а найдет – не он же Колю увидит. А этому человеку и дела-то до Коли нет. И что он ему скажет? Видел, мол, твоего отца… Ну и что? Мало ли кто меня видел. Э, пустое все. А может, мне просто страшно оставаться одному? И чего страшиться, давно своего часа жду. Не уйти от него. Надо бы одному остаться, подготовиться чтобы достойно… А вдруг неспроста он мне послан? Ведь никто за семнадцать лет не бывал в моей келье… Знать, неспроста. Бывает ведь под видом путника и явится кто. Всяко бывает».
Федор посмотрел на своего гостя внимательно: глаза светлые, добрые, сам молодой и гладкий. «Врет, поди, что начальник», – подумал Федор и твердо решил, что этот путник не простой. Пока он рассматривал гостя, тот рассказывал ему о себе, стараясь развеять подозрительность хозяина.
Видно, ему нужно было объяснить что-то важное и для самого себя, и для этого старика, с которым свела его судьба. Он видел, как того задело известие о цели его командировки. Люди боятся всяких проверок, ведь после них и под суд отдают. Он и сам чувствовал себя неуверенно: какой из него начальник… После юридического факультета он по распределению попал на службу. Он, будто бы оправдываясь, начал рассказывать этому угрюмому старому человеку о своей мечте – бескорыстно служить Отечеству, пока не исчезнут нечестные люди, пока не отпадет нужда в наказании и контроле, пока все не станут счастливыми, с чистыми душами, пока… пока не перестанут на могилах водку пить! «Вот она – любовь к отеческим гробам, о которой говорил Пушкин»… Дмитрий говорил горячо, словно старался убедить себя в своей правоте.
Федор слушал его, мало понимая смысл того, о чем тот говорит и почему так горячится: «Пушкин-то что худого для инспектора сотворил?..». И вдруг что-то дрогнуло в его сердце. «Вот бы так Николушка посидел со мной да потолковал о своей мечте. И о чем он мечтает? А у него, старого, что за мечта? Да и чего мечтать…». Он безнадежно вздохнул. Дмитрий запнулся и удивленно посмотрел на него – по щекам старика текли слезы.
– Это
– Исчезнут, – убежденно ответил Дмитрий. – Мы так организуем жизнь, что им не будет места.
– Дай Бог, – вздохнул Федор.
– А почему вы не верите этому?
– Да я ведь без малого девять десятков землю топчу. Вон как ноги распухли. Всякое видел…
Федор задумался: «Говорить ли? Пусть помечтает. Что мне его бередить, чего душу чужую мутить. Пусть себе…».
– Ну скажите, – настаивал Дмитрий.
– Эх, – вздохнул Федор. – Да как ее, жизнь-то, организуешь? Нешто это ручей? Его перекроешь – он через край польется, коли дырку не провертеть… Вор-то не должность такая, чтоб под начальством ходить да приказа ждать. Ты ему как дорогу ни загораживай, какой закон ни придумай – свою хитрость найдет, чтоб обойти его. Потому как вор. Это ведь сердце, душа у него воровская. Душу надо лечить, а не ловушки на вора ладить. Чем ловчее ловушка, тем вор искусней. Карманников переловишь, – начальство заворует. Да оно и так ворует. Плох человек, больна у него совесть, как его от воровства удержишь?
– Что же вы предлагаете?
– Ничего я, паря, не предлагаю. Не нами свет заведен – не нам его и переделывать. Я так… Сказал, что на ум взбрело. Может, у тебя какой секрет найден, так я за тебя порадуюсь.
Дмитрий беспокойно передвинулся по лавке.
– Но ведь надо же что-то делать. Распустился народ, все-все тащат.
– Долго в скудости жили. То одно, то другое, то раскулачили, то война. А и то подумать: много ли надо? Подумаешь – так ничего и не надо. Обуты, одеты, не голодаем…
Дмитрий покачал головой.
– Логика у вас странная. Так рассуждать – сидели бы в каменном веке.
– Зачем?
– Ну а как же? Если человеку ничего не нужно, и сидел бы он себе на печи, ни в космос бы не полетели, ни открытий научных не сделали.
Федор вздохнул и еще раз пожалел, что заговорил.
– Разве не так? – настаивал Дмитрий.
– Может, и так, – Федор ткнул себя в грудь и выпалил. – Вот он, космос. Сюда бы почаще летать, вот где порядку нет.
– Я об одном, а вы о другом, – Дмитрий покачал головой. – Все одно… Да ведь все нужно. Можно и мир познавать, и себя совершенствовать.
– Можно и потерять…
– Так нельзя этого допустить! – чуть не закричал Дмитрий.
– Нельзя, – кивнул Федор.
– Значит, мы понимаем друг друга?
– Кто его знает, – вздохнул Федор. – Я, вон, себя понять не могу, а тебя как мне понять? Вижу, душа у тебя копошится, ответов ищет. Только там ли они?
– А где же?
– Каждому свой путь, – уклончиво ответил Федор.
– А все же? Вы свой нашли?
– Не ведомо мне. Коль столь годов хожу – значит своим путем, на чужой не заступил.
Федору показалось, что со стены над печкой смотрят на него с фотографий жена с Николаем, но никаких фотографий там не было.
– А коли заступал на чужой путь, то ломал тех, кто по нему шел, – тихо добавил он. – За что и ответ собираюсь держать.
– Я не понимаю вас. Вы что-то говорите и не договариваете, – взволнованно проговорил Дмитрий. – Знаете, случайные беседы бывают очень полезны. Однажды я говорил с одним человеком о войне. Он рассказывал совсем не так, как в кино и книгах. Ничего особенного, очень просто, откровенно и очень по-доброму и по-человечески. Совсем непривычно. И я много понял…