У Червленого яра

Луковская Татьяна

И она, развернувшись, белой лебедью поплыла прочь.

— Не понял, — захлопал ресницами муромский жених.

— Девка больно на Изяслава Пронского похожа, — кашлянул его боярин.

— Предслава? — побежал за княжной Ростислав. — Или крестильным надобно звать? Марфа?! — догнал он беглянку, хватая за рукав. — Да подожди.

— Чего тебе? — надменно проговорила Марфа, но густой румянец выдал ее с головой.

— Я просить тебя крепко у твоих братцев буду, — выдохнул юнец, и глазищи голубые, что омуты, начали затягивать девичью

волю.

Как же ладен был этот женишок. Дурной, то да, а все ж такой-то смазливенький, молоденький. «На теленочка похож», — отчего-то пришла мысль, от которой на губах у пронской княжны проступила невольная улыбка.

— Ты и вправду медовая, — прошептал Ростислав.

— Недосуг мне с тобой говорить, — отмахнулась Марфа, ускоряя шаг.

— Еще повидаемся, — крикнул ей вослед жених.

Марфа вошла в избу, Услада прошмыгнула за ней.

— Зря рядилась, — пробормотала княжна, присаживаясь на лавку. — Ну, отчего со мной всегда так глупо все выходит?

— Отчего же глупо, — подбодрила Услада, — хороший жених, а что к девкам целоваться полез, так это ж так, перед боярами своими покрасоваться, мол, глядите, каков я, взрослый уже да удалой.

— Дурень, — вздохнула Марфа.

— Ничего не дурень, молод просто, — кинулась защищать муромского княжича Услада.

— Так и я дура, — грустно улыбнулась Марфа, — два сапога — вот те и пара.

И они с Усладой звонко рассмеялись, сбрасывая напряжение.

— Ехать в Рязань надобно, — напомнила челядинка.

— Да, надобно ехать, — поднялась Марфа.

Губы все еще жег первый в ее жизни поцелуй. «Ночью сюда, на пристань приду», — вспомнились слова Ростислава. То совсем уж неприлично, переступать эту черту Марфа не собиралась, но издали посмотреть, как княжич будет ее у пристани ждать, вздыхать и поглядывать на окна спящих изб, уж очень хотелось. Соблазн был так велик, какая уж там Рязань.

«Нет, негоже подставлять Изяславушку. Он ясно сказал — поезжай к Рязани, чтобы Глеба не злить. Поеду», — Марфа со вздохом поднялась с лавки. Все теперь казалось каким-то ярким, светлым, мысли путались, а молодость кружила голову.

— Ехать, надобно ехать, — пробормотала княжна.

— Поесть сперва надобно, ты ж, светлая княжна, ни крошечки с утра не съела, — засуетилась Услада, — сейчас крикну, чтоб на стол сбирали. Быстренько перекусим и в путь.

— Да можно и дорогой поесть, — промямлила Марфа, — хотя, чего там, успеем. Недобро, на ходу, да без должной молитвы. Вели накрывать.

Солнце перевалило за полудень, дальше откладывать было нельзя, и короба уже лежали на возах.

— Выезжаем! — хлопнула в ладоши Марфа.

Но в сенях княжну встретил встревоженный Вячко.

— Гроза сбирается, над Окой уж сверкает. Недобро сейчас ехать, переждать надобно, — покачал он головой.

Марфа выскочила на крыльцо. Первое, что ее встретило, — оглушительная тишина. Было так зловеще

тихо, что скрип притворившейся за спиной двери болезненно отозвался в ушах. Солнышко заволокла тонкая серая дымка, сквозь которую оно просвечивало жалким бледным пятном. Марфа вышла на середину двора, завертела головой, пытаясь высмотреть — откуда движется ненастье. Над крышей прокатился рык неведомого чудища. Гором! А туча?

Мрачная туча надвигалась с севера, наваливалась на лес, стелилась над заливным лугом, завораживая своей неотвратимостью. Новый раскат грома, и огненная игла молнии насквозь прошила черное одеяло, ударяясь в окоем.

Марфа торопливо осенила себя распятьем и заспешила обратно в избу.

— Ну, я правда хотела выехать, да куда, в такую-то грозу. Нешто братцы сами того не видят? — радостно засияли карие очи.

[1] Запона — женская верхняя одежда, надевалась поверх рубахи и опоясывалась, чаще девичий наряд. [2] Насад (или насада) — плоскодонный корабль на веслах, большой вместительности.

Глава IX. Каин

Дождь пролился плотной завесой, отгородившей Исады от всего внешнего мира. Марфа от скуки стояла на крыльце, подставляя ладонь под холодные капли.

— Простынешь, светлейшая, студено, — за плечом появился Вячко.

— Тучу к полудню сносит, скоро дождик закончится, — Марфа мокрой ладонью провела по щеке. — Стало быть, ехать можно будет.

Вот для чего она это спросила, ведь и сама знает ответ, но надо же переложить ответственность на сурового кметя. И он ответил так, как и ожидалось:

— Куда ж теперь ехать, вечереет, и дорогу развезло. Возки не протолкнуть.

Марфа расслабленно выдохнула.

— А как там в шатрах, а ну, промокли если? — повернула она голову в сторону частокола, за которым начиналась дорога к стану.

— Не должны, войлоком да кожей шатры крыты, — успокоил Вячко.

Тучу поволокло за лес, дождь истончился, перешел в морось, небо просветлело, но из-за Оки уже наступала ночь. Можно было бы и отправляться на ночлег, но Марфа все тянула, чего-то ждала. С Усладой они вышли на задний двор и расстелили рогожу на мокрую лавку.

— Посидим немножко, свежестью надышимся. В избе больно парко, — объяснила и самой себе нежелание спать княжна.

— Да, здесь хорошо, — охотно поддержала челядинка, все прекрасно понимая.

Марфа набрала в грудь воздуха, чтобы затянуть протяжную песню, но так и осталась на вдохе, обращаясь в слух.

— Слышишь? — дернула она Усладу за рукав.

— Нет.

— Послышалось мне? — Марфа встала и прошла пару шагов в сторону пристани. — Да нет же, вот еще. Кричит кто-то.

Услада подошла к хозяйке, пытаясь среди шороха прибрежного ивняка расслышать неведомые звуки. Откуда-то ниже по течению шел неясный гул, но расслышать точнее не получалось.