У дьявола в плену

Рэнни Карен

Позже она осознала, что такое страх, и научилась бояться. Не гроз, а другого – того, что случалось внезапно, и было ей неподвластно. Что предотвратить было не в ее силах.

В ожидании неминуемого визита Тереза смотрела на себя в зеркало и собиралась с силами. Еще минута, и служанка войдет, чтобы сообщить ей, что приехал Гэрроу Росс.

Она послала ему записку, приглашая к себе на обед. Они уже были знакомы – он присутствовал на свадьбе Давины. Они тогда сидели рядом. А теперь и вовсе стали родственниками.

Сегодня

она будет флиртовать напропалую и смеяться, как школьница. Благодарение Богу, что этот человек считает себя необычайно красивым. Просто неотразимым. Она уже заметила это во время свадебного обеда.

Роль ей предстояла нелегкая. Прошло уже много лет с тех пор, как она в последний раз была в постели с мужчиной. Как женщина притворяется, что получает удовольствие? Жаль, что у нее нет знакомой, с которой она могла бы посоветоваться. Эта мысль заставила ее улыбнуться. Она представила себе, какой это могло вызвать скандал. Наверное, еще больший, чем тот, причиной которого была Давина.

Как Тереза и думала, служанка постучала к ней в дверь.

– Пригласи мистера Росса в гостиную и предложи ему виски. Я сейчас же спущусь к нему.

Она была готова. Она выглядела отдохнувшей и привлекательной, хотя ее, возможно, выдавал взгляд – слишком напряженный, но этого и следовало ожидать.

За корону и империю. Странно, но эта мысль почему-то нисколько ее не вдохновила.

Глава 13

На следующее утро Давина проснулась с таким чувством, что у нее появилась цель.

Она всегда гордилась тем, что ей нравится учиться, узнавать что-то новое. Ее часто занимали открытия, о которых она читала в книгах. Поэтому сегодня она наметила себе два направления для исследования – Египет и Маршалл. Если эти направления время от времени пересекаются – тем лучше. Она не намерена оставаться в своей комнате, как послушная жена. Но и вести себя так, как мать Маршалла, она тоже не будет.

Она достала один из последних дневников Джулианы, и он раскрылся на той странице, которую она читала прошлой ночью.

«Сегодня был хороший день. Боль не такая сильная, так что если я сосредоточусь на чем-нибудь другом, то, возможно, смогу поверить, будто я вынашиваю ребенка.

От опухоли мой живот округлился так же, как это было, когда я была беременна Маршаллом. Тогда я и не подозревала, что те дни были такими безмятежными. В то время я была больше озабочена, не оттолкнет ли Эйдана мой внешний вид. Были и другие проблемы, которые мучают каждую будущую мать. Что, если я совершила какую-нибудь ошибку и нечаянно навредила своему ребенку? Кто у меня будет – мальчик или девочка? Если родится мальчик, не будет ли это означать, что у Эйдана не останется больше причин возвращаться домой из Египта? Выполнив свою долю обязанностей, он будет свободен и осядет в своей любимой стране.

Ответы появились очень скоро. Думаю, я была хорошей матерью. Маршалл

вырос преданным сыном, замечательным человеком. Я просто благоговею перед его успехами. Я так им восхищаюсь, что иногда мне приходится напоминать себе, что это я его родила, я дала ему жизнь.

Однако, как бы я ни притворялась и ни старалась думать о лучших временах, сейчас я не беременна. Но мне надо рассказать своему ребенку об этой огромной тайне. Хотя мое время близится к концу, я не могу похвастаться самообладанием. На самом деле я могла бы даже признаться, что сегодня мне еще более страшно, чем два месяца назад, когда я узнала свой диагноз.

Несчастья бывают у всех. Церковь хотела бы, чтобы все мы поверили, что наша судьба – страдать, чтобы мы больше ценили приближение райской жизни. Но сейчас рай кажется очень далеким и недружественным местом. Я бы предпочла остаться в Эмброузе.

Что касается Эйдана, я его не позвала. Я боюсь, что, если я это сделаю, он не приедет, и я пойму, что вся наша жизнь была притворством. Этого я не вынесу…»

Давина закрыла дневник, положила его в ящик тумбочки, встала с постели и подошла к окну.

Воздух казался тяжелым и влажным. На горизонте были видны отсветы солнца, но вблизи тучи все еще висели низко и были почти черными.

Настроение Давины было почти таким же – под стать непогоде. Мощеный двор был покрыт лужами. Солнце быстро высушит их, если, конечно, опять не начнется гроза.

Газон между Эмброузом и Египетским домом, наверное, мокрый, так что ей придется надеть прочные башмаки. А платье? Она наденет что-нибудь новое, но удобное.

Она была твердо намерена найти цель своей новой жизни.

Маршалл видел, как она спускается с холма, не обращая внимания на грозовые облака. Если бы он был честен, он признался бы себе, что предвкушает встречу с ней. Он был уверен, что та женщина, которая накануне явилась в Египетский дом, не станет довольствоваться тем, чтобы сидеть взаперти в Эмброузе.

С того самого момента, как он ее увидел, он понял, что она другая.

Он уставился на пресс-папье, но вместо него видел лицо Давины. В глубине души он был рад ее неожиданному вторжению в его жизнь. Его привлекало, что она была упрямой, самоуверенной и желающей все делать по-своему. Но другая часть его существа не желала соглашаться на этот фарс, называвшийся браком.

Забинтованная рука все еще болела. Это было напоминанием и предупреждением – вот что может случиться, если он позволит себе расслабиться.

Она предложила ему что-то вроде дружбы, ведь он так одинок! Демоны не предлагали дружбу. Они вселяли в него только ужас.

Он спустился по черной лестнице в нижнее помещение и решил подождать ее там. Когда она вошла, она не стала сразу же звать его, а задержалась на мгновение, словно собираясь с духом, перед статуями и расставленными на полках канопами – древнеегипетскими вазами.