У истоков Христианства (От Зарождения до Юстиниана)
Шрифт:
Можно думать о неясном ощущении упадка, экономического оскудения, духовной изоляции людей, существование которых целиком зависело от неподвластных и даже непонятных им политических событий. По сути дела, это было то же самое состояние души, которое побуждало отпавшие от господствовавших классов группы увлекаться лишенными предрассудков идеологиями - эпикуреизмом, {110} стоицизмом, кинизмом. Нередко эти учения приобретали характер проповеди, которая дискредитировала официальный культ, причем настолько, что вызывала обвинения в атеизме сторонников этих учений. "Долой эпикурейцев и христиан",скажет
Эти учения тоже о принципе не одобряли рабовладение, но не шли дальше бесплодных призывов к милосердию и состраданию. Никто из их приверженцев не проповедовал идею отрицания всякого классового деления, идею всеобщего равенства, пусть даже в ином мире. По отношению к религиям мистерий, которые обещали посвященным счастье и оформляли это прорицание наивными красочными церемониями, отправлявшимися в закоулках эллинистических городов и в трущобах "красного пояса" Рима, вышеназванные учения питали чувства презрения и сострадания, которые затем обратили на христианство. Их сторонники не пренебрегали сотрудничеством с местными властями, особенно в тылах имперских армий, постоянно наносили удары группам инакомыслящих, выявляя и предавая трибуналам христианских провидцев, которые отказывались подтверждать свою лояльность властям и на тайных сборищах встречались с подозрительными заговорщиками.
В их отношении к христианству, еще до того, как его стали рассматривать как серьезную опасность для государства (это случилось только к концу II в., когда давление "варварских" народов на границах империи стало более грозным и в Галлии, и на Дунае, и в Сирии, и в северных районах Малой Азии, на Понтийском море, в Вифинии, Армении), проявлялись уже мотивы той ожесточенной полемики, которую вели во имя римского мира выразители интересов господствующего общества: Цельс, Порфирий, Иерокл, Юлиан, Симмах.
Обедневшие слои, волнующаяся масса рабов, осознававших свое подчиненное положение, дезорганизованные ремесленники и рабочие видели, напротив, в христианстве не только надежду на искупление вне зависимости от их положения, но и форму солидарности во взаимном общении, в жизни и смерти, совершенно чуждую индивидуализму странствующих философов. Призыв к созерцанию, с которым эти идеологи кризиса обращались к массам, едва маскировал суть идеологии смирение перед лицом конкретной реальности классового господства. {111}
ГЛАВА 4
ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ РАЗМЕЖЕВАНИЕ
ХРИСТИАНСТВА И ИУДАИЗМА ВО II ВЕКЕ
Внутренняя организация христианских общин восточного бассейна Средиземного моря, ставшая моделью для других церквей греко-римского мира, предстает перед нами во всей своей непосредственности в тексте, который пользовался большой популярностью в первые периоды истории церкви и исчез в своей оригинальной форме в конце IV или в начале V в., но был, к счастью, обнаружен греческим епископом Филотеем Бриенниосом только в 1875 г. в рукописи, хранившейся вначале в Константинополе, а потом в библиотеке православной патриархии Иерусалима.
Правда, некоторые части этого документа оказались включенными в седьмую книгу "Апостолических конституций", приписываемых Ипполиту Римскому, а отдельные отрывки
Речь идет о подобии краткого руководства по религиозному воспитанию и отправлению богослужения. Оно восходит к началу II в. и известно под названием "Учение двенадцати апостолов", или "Дидахе". Слово "двенадцать", впрочем, должно быть, было добавлено позже, поскольку ни Евсевий Кесарийский, ни Афанасий в IV в. о нем не вспоминают. Они называют этот труд просто "Учение апостолов". Термин "апостол", к тому же, в первичной иерархической структуре не имеет ничего общего с наименованием непосредственного учения Иисуса.
В первой части текста ни евангелие, ни Христос нигде не упоминаются, а среди изречений, восходящих, как в нем {112} сказано, к новозаветной традиции, некоторые либо утрачены в писаниях, либо были изъяты из официального текста Евангелий от Матфея и Луки (о двух других евангелиях в этом документе не содержится никаких упоминаний). Таков, например, почти конформистский афоризм, которого нет в евангелиях, но который известен не только из "Учения апостолов", но и из сочинений св. Августина, Кассиодора, Григория Великого и св. Бернарда: "Пусть милостыня прежде увлажнится потом в твоих руках, прежде чем ты поймешь, кому ее подать".
НАСТАВЛЕНИЕ О "ДВУХ ПУТЯХ"
Шесть первых глав "Учения апостолов" представляют собой морализирующее рассуждение на тему о "двух путях": один ведет к жизни, другой - к смерти. Мотив сам по себе не специфически христианский. Легко установить его аналогию со сходным иудаистским текстом, составленным в Сирии или в Египте.
Путь к жизни - это путь любви к богу и ближнему, в кротости сердца и мягкости поведения. Если возлюбите тех, кто вас ненавидит, "не будете иметь врагов", говорит автор, добавляя нечто от себя к категорическому назиданию Евангелий от Матфея и Луки 1. Надлежит соединить в общине все имущества и не отвергать бедного: если вы "сотоварищи по бессмертию", то тем более вы должны быть ими в земных делах и благах. Бегите от пороков, заботьтесь о детях и не обращайтесь жестоко с рабами. Эти последние в свою очередь "подчинены господину как образу самого господа".
На собраниях верующих совершается публичное исповедание грехов, точно как в еврейской общине Кумрана. Возбраняется заниматься магией, заклинаниями или астрологией, а также следить за полетом птиц, чтобы составлять по их траекториям предсказания. Божественные предписания должны исполняться буквально, не допускается {113} ничего из них изымать и добавлять к ним. "Не прибавляйте к тому, что я заповедую вам, и не убавляйте от того" (Второзак.. 4 : 2). Ссылка на это известное место иудаисгского закона объясняет, какие ритуальные предписания имеются в виду, в отличие от Павловой доктрины.